topliteratura.gif (4465 bytes)
Содержание

Главная страница

raspor.gif (49 bytes) 

                                                                     
Фрагмент двадцать пятый

   ... С пианистом Павловским я снова встретился в Сент-Луисе, где у нас было два концерта по одной и той же программе. Суровый холод, к которому моя виолончель очень чувствительна, подействовал на подставку и струны, звучание стало еле слышным. Чтобы не заглушить жалобный шепот моего инструмента, бедный Павловский едва касался клавиш. Публика, слышавшая меня впервые, возможно, была удовлетворена миниатюрным звуком и не подавала виду, что ей чего-то не хватает.
   На завтра рано утром я уже был у скрипичного мастера. Даже перемена струны в день концерта может вывести меня из равновесия, а чтобы привыкнуть к новой подставке, требуется время. Новая, очень высокая подставка полностью изменила звук виолончели.
  - Должен ли я снова играть так, точно прогуливаюсь по мягкому сыру - спросил Павловский перед концертом.
  - О боже, конечно нет. Моя виолончель отказывается играть иначе, чем fortissimo.

   В том же зале, играя ту же программу, мы гремели весь вечер. 3а кулисы пришел критик. Осторожно всматриваясь в меня, он сказал, что начал сомневаться, тот ли я человек, который играл накануне. “Невероятно, - изумлялся он, - один и тот же артист, а какая разница концепции! Но я затруднился бы сказать, которая нравится мне больше. Какую предпочитаете вы сами?” - Ни ту, ни другую, - ответил я.
   Чем меньше город, тем больше, как правило, необходимо поездов, автобусов и такси для того, чтобы в него попасть. Когда мы, наконец, в какой-то злополучный час прибыли к месту назначения, трудно было поверить, что в этой пустынной прерии кто-нибудь захочет пойти на концерт виолончелиста. И все же каждый раз в концертном зале было огромное количество слушателей. Эти аудитории организуют по всей стране местные концертные общества. Они приглашают исполнителей и устраивают абонементные циклы по умеренным ценам; ни одно место не продается в отдельности. Как и многие другие коммерческие предприятия, эти концерты носят характер массовой продукции. Их организация в целом вызывает нарекания многих исполнителей. Одни, уже известные, протестуют против стандартного гонорара, намного более скромного, чем тот, которым оплачиваются так называемые “прямые” приглашения. Менее известные артисты, несмотря на возможность выступить перед публикой и что-то заработать, жалуются, что подобная система не способствует развитию их карьеры. Публика, как правило, никак не влияет на состав исполнителей, и повторные приглашения чрезвычайно редки.
   Вначале я не разделял снисходительной уверенности устроителей, что программа должна быть полегче и состоять из популярных произведений. Но тут же подумал, что если бы не эти организации. множество провинциальных любителей музыки осталось бы вообще без всякой музыки. Что же касается моего инструмента, то я был благодарен за возможность представить его слушателям, многим из которых еще никогда не приходилось слышать виолончель.
   Нигде я не видел более внимательной аудитории, и, вопреки опасениям устроителей, не было никаких признаков, что публика предпочитает программы из наиболее легких пьес. Впрочем, справедливо, что многие любят слушать уже знакомую музыку. Во всех других областях большинство как раз всегда стремится к новому. Они не будут читать одну и ту же книгу, или смотреть второй раз один и тот же фильм, или есть подряд одно и то же блюдо. Но когда дело касается музыки, они, кажется, могут слушать одни и те же произведения снова и снова, всю свою жизнь. А импресарио и музыканты угождают им. Впрочем, это не составляло проблему для меня, виолончелиста, ибо что бы я ни играл в маленьких городах - Брамса ли, Бетховена или Прокофьева, - похоже было, что публика слышит это впервые. Мне было предписано избегать названия “соната”: предполагалось, что это вязано с чем-то длинным и скучным. Проблема была разрешена тем, что назывались лишь отдельные части сонаты.

    Когда мы уже сидели в пульмановском вагоне и радовались, очутившись вновь у себя в доме, милом сердцу, Павловский показал мне пункт в контракте на выступления в следующем городе, требующий приезда за день до концерта. Чтобы успеть на поезд, у нас не было времени переодеться, и оба мы были голодны. Я договорился с проводником, чтобы он достал нам какой-нибудь еды, но вагон-ресторан был закрыт, и он не мог ничего предложить. Не очень уютно ложиться спать на пустой желудок!
   Мы сидели мрачные и курили. Вдруг лицо Павловского прояснилось: “Кажется, у меня что-то есть”. Он открыл чемоданчик и, порывшись в нем, вытащил из-под белья половину плитки растаявшего шоколада, положил ее на край умывальника, извлек из липкой бумаги и ногтем большого пальца честно разделил на две части. Я съел свою долю. Незабываемое воспоминание об этой трапезе навсегда отбило у меня вкус к шоколаду.
   Едва мы приехали в город и вошли в гостиницу, как зазвонил телефон. Резкий голос спросил с немецким акцентом, здесь ли я и не пожелаю ли выпить пива после завтрашнего концерта. Я ответил: “Да”. Это был президент музыкального общества.
   “Что за унылое местечко! - сказал Павловский. - Портье сообщил, что здесь нет ничего, кроме пивоварни, нового здания почты и кинотеатра”. Мы вышли на улицу, увидели анонс “только для взрослых” и отправились в кино. Картина была воспитательная, повествующая о злоключениях сифилитиков, которые, боясь признаться в своей болезни, не лечатся. Сосед, сидевший рядом со мной, икал; от него пахло ликером и виски. Мы ушли.
   На следующий день Павловский и я, оба страстные курильщики, дымили перед концертом в артистической комнате. Кто-то, назвавшийся членом дирекции, открыл окно и сказал: “Если вы хотите, чтобы наше общество пригласило вас еще раз, то его президент никогда не должен знать, что вы курите, - он посмотрел на дверь, словно опасаясь, что нас кто-нибудь подслушает и донесет. - Президент ненавидит курильщиков, но у него есть пивоваренный завод; мой вам Дружеский совет - не отказывайтесь от его пива”. Я поблагодарил и осведомился, почему так уж необходимо было приехать на целый День раньше?

- Президент не может уснуть накануне концерта, если он не уверен, что артисты уже в городе.

Когда я репетировал, вошел какой-то толстый человек и понюхал воздух,

- Гм, воздух чистый. Вы не курите? Это хорошо! Курильщики хуже, чем наркоманы. Те убивают только самих себя, а не окружающих. Курильщики делают и то и другое.
   После финального “биса” Павловский (счастливый, черт!) забаррикадировался в туалете и курил, пока я писал автографы на программках.
   За ужином с президентом и его супругой я попросил пива. Держа кружку, президент заявил: “Вы один из величайших некурящих и пьющих пиво артистов, которых я когда-либо встречал!”.
   В течение десяти последующих сезонов меня приглашали сюда. И ни разу не поймали за курением, н всегда я просил пива. Только смерть президента положила конец моей карьере в этом городе.

(продолжение следует)

 



Воспроизведение любых материалов ММВ возможно только по согласованию с редакцией. Если Вы ставите ссылку на ММВ из Internet или упоминаете наш узел в СМИ (WWW в том числе), пожалуйста, поставьте нас в известность.