|
Юрий Башмет: "Не стыдиться своих
чувств"
Не так давно российский альтист Юрий Башмет дал
цикл концертов с Израильским филармоническим
оркестром, и в субботу вечером, накануне первого
выступления, в перерыве между репетициями мы
берем у него небольшое интервью. Разговор с ним -
сколь бы коротким он ни был - доставляет редкое
удовольствие. Первое ощущение - невероятного
обаяния, легкого и доброго остроумия, и в то же
время - простоты: Башмет, один из ведущих
альтистов нашего времени, ни секунды не
важничает и не манерничает. Он готов поддразнить
собеседника, но, похоже, делает это из артистизма,
во имя игры, чтобы было веселей - и тут же бросает
внимательный взгляд: не обидел ли? Конечно, нет -
он очень теплый человек. Отвечая на вопросы, он
смотрит и не смотрит на интервьюера, он с ним и не
с ним: он - с собой. И когда замечаешь, как на твоих
глазах Башмет заново формулирует не раз,
наверное, обдуманное, то понимаешь, насколько он
серьезен.
- Вы всю жизнь играете, так что вопрос,
наверное, прозвучит дико: что вы, собственно
говоря, ищете в музыке?
- Мне повезло: хобби и работа у меня совпадают,
да мне еще и деньги за это платят, - для начала
отшучивается он, но сразу же становится
серьезным. - Я люблю музицировать с такими
коллегами, перед которыми мне не стыдно открыть
свои чувства. Это очень важно - не стыдиться своих
чувств. Музыка есть некий язык, в котором я могу
себя выразить много полнее, чем в словах и в
поведении.
- Как вы подходите к разучиванию новых
произведений? Важны ли для вас душевные
обстоятельства, в которых находился композитор в
момент написания опуса?
- Дополнительное знание может чуть-чуть
изменить исполнение, но не более того. Я думаю,
что композиция, - как и любое творчество, - это мир,
куда талантливая личность может уйти. Хотя, быть
может, это иллюзия и самообман. Но все равно, что
бы ни происходило, композитор остается одаренным
человеком. Например, я столько раз дирижировал
"Серенадой" Чайковского - я ее так люблю. И
лишь совсем недавно я нашел в одной книге письмо,
из которого следует, что создана она была в самый
неплодотворный период его жизни - он просто
переживал депрессию. Я даже был немного
расстроен, потому что мне казалось, что в
"Серенаде" весь Чайковский собран, как в
фокусе. Так что далеко не всегда состояние
композитора соответствует тому, что он пишет. То
же самое порой происходит и с исполнителем:
музыкант, чувствующий себя скверно физически и
душевно, может дать яркий концерт - и наоборот.
- Что же для вас действительно важно?
- Сами нотные знаки: они говорят очень многое
тому, кто умеет их читать. А уже потом не помешает
что-либо знать. Да я и так, наверное, уже кое-что
знаю - в Консерватории учился, и вообще - живу,
что-то слышу, книжки читаю, - усмехается он.
- Как вы выбираете репертуар?
- Я очень люблю драматическую, романтическую
музыку. Хотя, конечно, не меньше, чем Шостаковича
и Шнитке.
А к "аутентичной" музыке отношусь
достаточно выборочно: некоторые вещи тогда
просто "отписывались". Конечно, сегодня
крамолой будет сказать, что-то или иное
произведение у Моцарта написано недостаточно
хорошо. Но он тоже был человеком. Просто уровень у
него был феерический, даже в неудачных вещах.
Я всю жизнь играю Марена Маре - еще до того,
как вышел фильм "Все утра мира" с Депардье -
две его сюиты, больше у него нет. Несмотря на
скованность стиля и ограниченность средств, у
него было потрясающие чувство элегантности и
юмора, и меланхолии, - он был очень яркий
талантливый артист.
Это - один из примеров того, как я выбираю
произведения: по тому, что они в себе содержат.
Вот еще. Я больше люблю играть "Чакону" Баха,
чем его же сюиты, потому что это - сочинение,
смотрящее далеко вперед по отношению к тому, чем
была чакона в ту эпоху. Это музыка очень яркая,
драматичная, романтическая, наделенная
колоссальной энергией и в то же время это -
настоящий Бах.
- Какие у вас отношения с современной музыкой?
- Очень ее люблю. Недавно, заполняя документы, я
насчитал 39 произведений, посвященных мне. Из них
шесть-семь чрезвычайно талантливых, одно
гениальное - это большой концерт Шнитке - и одно
сильно к нему приближающееся: изумительный
концерт Губайдулиной. Он написан совсем в другом
плане, но на той же высоте, что и концерт Шнитке.
Премьера недавно состоялась в Чикаго, а через
неделю концерт повторился в Бостоне.
- Чем интересна современная музыка?
- Тем, что композитор живет в то же время, что и
ты, дышит тем же воздухом, получает примерно ту же
информацию, что и ты - порой просто слышишь слово,
которое ни к чему не имеет никакого отношения,
какую-то фразу... Из этого складывается некий
организм.
На секунду задумавшись, он доводит мысль до
конца:
- Когда ты живешь с композитором в одно время,
путь к истине ближе.
Он продолжает:
- Может быть, те произведения Моцарта, которые
нам кажутся менее удачными, на самом деле -
потрясающие и изумительные, но та эпоха ушла, и
какая-то категория ощущений в человеке исчезла.
Жизнь все-таки идет. Оглядываясь лет на двести
назад, ты это хорошо понимаешь.
- Что вы думаете о так называемом
"аутентичном исполнении"?
- Это очень важно и очень интересно, я давно этим
переболел - считаю это болезнью, исключительно
приятной. Я увлекался тем, что делал Николас
Арнонкур, и мне многое пришлось в себе ломать,
потому что московская школа была совершенно к
этому не подготовлена. Но я быстро выздоровел: на
среднем уровне "аутентичный" подход
обезличивает исполнителя. Есть великие
музыканты, которые сказали свое слово в
"аутентике" и уже изменились - они не такие,
какими были десять лет назад.
Я не хочу выражаться примитивно, но ведь
мы и правда сегодня не ездим по городу в каретах -
их заменили машины. И если я хочу увидеть картину,
я иду в музей. Во всяком случае, сегодня очень
естественным выглядит то, что этот бум пошел на
спад.
Исполнители на старых инструментах не
могут играть так, как это делали их
предшественники, а многие претендуют на то, что
именно они знают, как надо. Тем более, что нам
оставлены кое-какие книги - Кванца, Леопольда
Моцарта, Тартини. Но все равно, представьте себе,
если бы я не преподавал, а просто составил бы
записку, и сказал студентам: "Всем придти в
десять утра, а ты прочтешь". Так что, все бы
сразу научились?
Но все равно, это повальное увлечение было
очень полезным, показало музыку в новом ракурсе,
расширило возможности исполнителей, и повлияло
на мышление даже тех музыкантов, кого оно
непосредственно не захватило.
Неожиданно Башмет говорит:
- А вообще-то я думаю, что если бы услышал тот же
Бах ту же Чакону, которую играют современным
смычком, с современными струнами, он был бы
доволен, потому что ясно, что эта музыка - для
большего зала и большего масштаба звучания. И
если завтра будет изобретена скрипка, которая
звучит в десять раз громче, она бы ему
понравилась еще сильней: это заложено в музыке.
Современному человеку нужна большая
динамика: усредненность и в динамике - ужасная
вещь. Когда-то еще в Москве Ростропович на
репетиции гениально сказал: "Да'агие д'узья, у
нас сегодня на повестке дня бо'йба с
меццо-фо'йтизмом".
...В дверь комнаты дирижеров тель-авивской
аудитории Манна стучат: "Музыканты на
сцене". Перед тем, как вернуться на репетицию,
Башмет заключает:
- Старые композиторы были бы довольны тем, как
сегодня играют их музыку. Композиторы всегда
смотрят вперед.
Максим Рейдер
mcreider@bigfoot.com
"Вести", Тель-Авив
|