Назад

Главная страница

 

  
Максим Федотов: "Я очень люблю хорошую игру на скрипке."

Борис Лифановский беседует с Заслуженным артистом России, солистом Московской филармонии, членом скрипичного жюри XI Международного конкурса им. П.И.Чайковского, Максимом Федотовым.

Борис Лифановский: Верно ли утверждение о том, что на текущем конкурсе слишком много техничных скрипачей и слишком мало музыкально одаренных личностей?

Максим Федотов: По моему мнению, конкурс скрипачей в среднем показывает гораздо лучшие результаты, чем предыдущий конкурс. На конкурсе присутствует группа сильных скрипачей. К сожалению, я не могу пока услышать игру настоящего лидера. Другое дело, что будет справедливо, если кем-то будет получена и первая, и вторая, и третья премии, поскольку конкурс без первой премии – это не конкурс… Так или иначе, меня всегда удивляет, когда проходит какой-либо конкурс, и не присуждается первая премия. Потому что в любой ситуации кто-то все-таки лучший, а кто-то – худший. Поэтому, когда не присуждается первая премия, а, предположим, присуждаются две вторые – это тоже, мне кажется, тенденциозный подход: в любом случае, первая премия должна быть на любом конкурсе. Так что, вполне естественно, что и на этом конкурсе кто-то ее получит.Но.

На нашем конкурсе присутствует группа из нескольких сильных скрипачей. Мне очень приятно, что, так или иначе, это – личности, так или иначе, это – думающие люди, и мне приятно, что это не только хорошие скрипачи, но они также хотят быть хорошими музыкантами. Другое дело, что в целом по конкурсу скрипачей мне хотелось бы слышать гораздо большего использования своего инструмента. В том числе и инструментально, технически (поскольку на этом конкурсе нет человека, который играл бы на скрипке по-настоящему безупречно!)… Вместе с этим, скрипачи, мне кажется, в гораздо большей степени, чем пианисты, подвержены какой-то инструментальной рутине. Сейчас кончается второе тысячелетие, сейчас уже совершенно другие обороты надо включать, и те же пианисты уже гораздо больше требуют от себя: они гораздо больше слышат, они объемнее мыслят… У скрипачей всегда это дефицит, но, так или иначе, мне хотелось бы этого пожелать всем, и не в последнюю очередь тем, кто прошел в финал. Большей ясности мышления и инструментального подтверждения своих идей. Потому что это тоже встречается редко.

БЛ: Вы сказали о группе сильных скрипачей, присутствующих на конкурсе. Среди них есть лауреаты многих международных конкурсов, в том числе и лауреаты прошлого, Десятого конкурса имени Чайковского? Но неужели уровень прошлого конкурса был настолько низок, что его финалисты даже не смогли выйти в финал XI конкурса?

МФ: Конкурс есть конкурс, и ситуация на каждом конкурсе меняется… Бывают даже знаменитые конкурсы, когда вдруг никто особенный не приезжает. Или вообще приезжает очень мало народа. Или еще какие-то обстоятельства.

Кроме того, на выступление музыканта могут повлиять самые неожиданные обстоятельства, от погоды там, атмосферного давления, до просто плохого самочувствия. Поэтому уровень исполнителя обычно виден, но он может быть в фокусе или не в фокусе – именно в данное время, в связи с чем-либо.

И тот же Граф Муржа, который на прошлом конкурсе Чайковского, в том контексте, выглядел хорошо и получил третью премию, в контексте нынешних участников для меня лично занимал положение человека, который мог бы быть в финале, но не из первого числа. Может быть даже не потому, что он выступил хуже, чем тогда, может быть он выступил даже лучше. Но тот конкурс в целом, конечно же, был очень слабым. Этот конкурс конечно же на порядок сильнее (я имею в виду средний уровень).

Как мне говорит опыт члена жюри разных конкурсов, всегда, на каждом конкурсе, выделяется группа участников (обычно человека три-четыре), которые с первого тура очевидны как будущие победители. Ясно, что они пройдут в финал, а там уже будет видно, как между ними распределятся места. И присутствует другая группа людей – как бы “запасных игроков”. И борьба между ними происходит во втором туре: кто-то из них может пройти в финал, кто-то не пройдет. Кто-то ставит кому-то выше, кому-то ниже, иногда это вопрос простой случайности.

И вот на этом конкурсе Граф Муржа для меня был именно в этой второй группе. Он хорошо играл, но по сумме голосов получился вот такой результат…

БЛ: По поводу того, что на качество и характер исполнения могут влиять совершенно разные и неожиданные факторы. Когда Вы оцениваете игру конкурсанта, судите ли Вы по сиюминутной игре, или также принимаете во внимание потенциал, который заложен в исполнителе?

МФ: Я никак не могу оценивать только сиюминутную игру, поскольку определенный профессиональный, и педагогический в том числе, опыт каждую секунду не дает покоя. Кстати, речь идет не только о скрипачах, такими же ушами я слушаю и пианиста и виолончелиста… Точно так же, как не имеет значения, кому преподавать. В принципе, если музыкант знает, о чем идет речь и понимает профессиональные задачи, то он способен слышать и воспринимать идеи другого музыканта тоже.

Но я могу сказать, что, когда скрипач выходит на первый тур, примерно оценить его профессиональный уровень можно уже по тому, как он настраивает скрипку и берет первые два аккорда. Уже ясно, приехал он на конкурс в качестве туриста, или он приехал побеждать. Дальше, конечно, слушаешь профессиональными ушами: как он владеет инструментом на сегодняшний день, чего от него можно ждать в дальнейшем… Бывает так, что слушаешь и видишь, что это сегодня еще бутон, но скоро будет уже что-то очень серьезное, иногда слушаешь и чувствуешь, что это скрипач хороший, но почти уже в прошлом… От этого трудно абстрагироваться.

Для меня лично очень важна профессиональная сторона дела. Я не люблю плохой игры на инструменте. Возможно, есть члены жюри, которые, услышав в игре какие-то интересные музыкальные моменты, готовы закрыть глаза на отсутствие профессионализма. По крайней мере, я с этим неоднократно встречался. Меня отсутствие профессионализма всегда очень раздражает, особенно когда пытаются предложить какие-то музыкальные решения, а инструментом владеют не очень хорошо. А ведь в данном случае важен весь комплекс: и профессионализм инструментальный, и профессионализм музыкантский. Это немножко разные вещи, но они друг без друга не могут… И, конечно же, талант, энергетика.

К сожалению, на нынешнем конкурсе, несмотря на то, что общий уровень его довольно высок, меня удивляет маленькое количество прирожденных солистов. Солист – это совершенно другая музыкантская кровь! То есть музыкант может быть очень интересным, но он может по натуре не быть солистом. Почему кто-то работают в оркестре, кто-то всю жизнь играет в камерных ансамблях, а кто-то играет на больших сценах в одиночку? Это все-таки не просто разная специфика, это разные специальности!

Вот на этом конкурсе, даже среди финалистов, есть хорошие скрипачи, но они не солисты. Наряду с этим есть несколько именно солистов, что мне очень приятно. И кое-кто подает очень большие надежды, и я вижу этих людей с первого тура.

БЛ: Когда Вы посетовали на то, что нет солистов, Вы имели в виду именно ситуацию на конкурсе, или общую тенденцию?

МФ: И то, и то.

БЛ: Тогда с чем это связано? Может быть, в консерватории что-то не так?

МФ:Думаю, что это одна из причин. В консерватории тоже не все благополучно. Мне, как человеку уже десять лет преподающему в консерватории, не очень приятно говорить на эту тему, но, конечно же, не все благополучно, и дело в тех критериях, которые постепенно устанавливаются.

Яркая игра далеко не всегда приветствуется. Кстати говоря, если вспомнить о конкурсе пианистов, Султанов тому прекрасный пример. Он является ярчайшей личностью, и это многих раздражает. У скрипачей зачастую бывает то же самое. К сожалению, этих личностей фактически, может быть, и нет, но любой проблеск яркой творческой инициативы многих раздражает.

А вот такая усредненная, традиционная игра почему-то для конкурса считается более приемлемой. Я с этим никак не могу согласиться.

БЛ: Может быть, дело в том, что такую игру легче оценивать? Если человек играет просто технично – можно решить, насколько хорошо он сыграл все ноты, а если речь идет о каких-то музыкальных идеях, не все члены жюри, во-первых, поймут, о чем идет речь, а во-вторых, гораздо сложнее будет найти какую-то точку отсчета и договориться…

МФ: Дело в том, что я бы, например, мечтал услышать такое выступление, которое бы меня по-настоящему тронуло и поразило интересными мыслями, но при этом целиком подкрепленными с технологической точки зрения. Но я пока не слышу вот этого комплекса, к сожалению.

Я сам очень люблю хорошую игру на скрипке. Есть кое-кто из моих коллег (я не хочу сказать – в жюри, но вообще, в принципе), кто несколько ревностно смотрят на других скрипачей. У меня этого нет. Я бы очень хотел услышать яркую, профессиональную игру. Но, ко всему прочему, на конкурсе скрипачи раскрываются по-разному, и кто-то, кто выступил на первом туре очень профессионально и даже интересно, на втором показался хуже. Это опять же вопрос случайности и способности сконцентрироваться в нужный момент и в нужном месте. Кто-то, не произведший сильного впечатления на первом туре, на втором почему-либо выдвинулся…

Разные обстоятельства, разные залы (что тоже важно)... Опять же, программа. Первый тур – это обязательная программа, там сконцентрировано максимальное количество трудностей, и стилистических, и технологических. По первому туру ясно - скрипач это, или нет. Конечно же, ясно сразу и музыкант ли он…

Но, так или иначе, основное раскрывается на втором туре конкурса, потому что второй тур – это сольный концерт в Большом зале в миниатюре, то есть это очень серьезное испытание для каждого музыканта. И вот эта модель сольного концерта, чтобы она удалась, надо обладать гораздо большей зрелостью, чем сыграть просто первый тур.

 Борис Лифановский

boris@lifanovsky.com



Воспроизведение любых материалов ММВ возможно только по согласованию с редакцией. Если Вы ставите ссылку на ММВ из Internet или упоминаете наш узел в СМИ (WWW в том числе), пожалуйста, поставьте нас в известность.