Кировские
драгоценности.
Начало
лондонских гастролей Кировского балета
вызвало целую бурю чувств. В следующие
дни предметом всеобщего восторга стали
«Драгоценности» Баланчина и программа
ориентальных шедевров Фокина. Вместе с
фантастической «Спящей красавицей» эти
спектакли оставят обильную пищу для
воспоминаний.
«Драгоценности»,
полнометражный балет, в котором нет
сюжета, только танец, сочиненный для NYSB
в 1967, ждали с особенным нетерпением.
Много абсурдного говорилось о Баланчине:
что его нужно танцевать определенным
образом; что только у американцев есть
нужный «напор»; что русские слишком
эмоциональны. Но под конец вечера
казалось, что Кировский театр влюбил
зрителей в этого хореографа.
Баланчин
располагал тысячью способов сделать
женщину прекрасной: в «Изумрудах» (музыка
Форе) — это мягкая, лиричная прелестница;
в «Рубинах» (Стравинский) — дерзкая,
современная сеньорита; в «Бриллиантах» (Чайковский)
— божественно чистое создание в пачке,
чей восхитительный дуэт с царственным
кавалером заставляет вспомнить о «Лебедином
озере».
Хотя после
представления восторженно (и
справедливо) говорилось о чуде, которое
являют собой Ульяна Лопаткина и Игорь
Зеленский в «Бриллиантах», и о
сексуально-ослепительной Диане
Вишневой в «Рубинах», столь же
прелестным было и тихое чудо Жанны
Аюповой в «Изумрудах», непосредственно
играющей с новой хореографией,
забывающей себя в ней. Дополнительный
утренний спектакль назначен на 26 июня.
Овации были
столь же громкими и продолжительными на
следующем спектакле, вечере балетов
Фокина. И снова перед нами три стороны
одного гения: Фокин лирический, Фокин
народный, Фокин экзотический. Кировский
театр, кажется, полон решимости
водворить дягилевского бунтовщика на
его законное место истинного гения 20
века. Тяжелая поступь и фольклорная
яркость танцев, волнующая драма
Петрушки, история о Фокуснике и его
зловещем уличном театре, навевающие
мысли о связи этого балета с
грандиозными политическими
катаклизмами.
А в «Шехерезаде»
никто не может так жить, желать и умирать
как Алтынай Асылмуратова в роли
вероломной первой наложницы Шаха
Шахриара. Асылмуратова (сейчас ей 39) –
жемчужина в короне Кировского театра.
Она ослепляет, она обольщает, она
остается невинной перед лицом всех
обвинений, даже когда ее ловят на месте
преступления с гигантским, жадным
Золотым рабом Зеленского.
Мне показалось,
что некоторый налет обязательности
лежал на Кировской версии «Сильфид», в
России называемых «Шопенианой». Танец
был фарфорово-прелестным, но не парил на
крыльях вдохновения, а игра оркестра под
управлением Александра Титова
оказалась на удивление неслаженной.
Исмена
Браун.
©
2000, The Daily Telegraph. Публикация
статьи производится с любезного
разрешения редакции газеты THE DAILY
TELEGRAPH. Перевод Сергея
Конаева.
|
