Мнения о конкурсе в целом

     Наблюдается неприятно большое количество политических интриг, в очередной раз бросивших тень на репутацию когда-то уважаемого и престижного конкурса.

   Грустно, что сегодня конкурс уже не является “чистым” музыкальным форумом для обмена идеями и опытом. До тех пор, пока существуют конкурсы, где “объективка”, национальность и цвет кожи участника не являются решающими факторами при оценке его игры, международное доверие к этому конкурсу будет падать и, в конце концов, мир потеряет интерес вовсе! Результаты второго тура и объявленный список финалистов кажутся мне совершенно возмутительными, но, как это ни странно, нисколько не удивляют.

   Печально, что даже музыка сегодня не стоит выше политики. И этот факт требует самого серьезного внимания.

Дебра Чеверино (США)

Эксклюзивная информация

Я очень рад. Всероссийский конкурс пианистов имени Доренского состоялся. Хочу только, чтобы А.Султанов не уставал радовать нормальных слушателей!

Алексей

Эксклюзивная информация

   Почему для проведения прослушиваний конкурса выбран Малый зал Консерватории, который совершенно не пригоден для этого? На прослушиваниях 1-го тура инструменталистов в нем я не был, но читал о том, что там творилось. Зато я хожу на прослушивания вокалистов. Крошечный зал не вмещает всех желающих (действительно, хорошо, что решили пускать студентов по студенческим билетам, но тогда надо было подумать об объеме зала). Билеты в кассе до начала прослушивания - отсутствуют, через полчаса после начала - появляются, в зале душно и жарко, с улицы слышен шум машин... В результате плохо всем - и зрителям, и участникам, и жюри. Жюри жалуется на шум и скрип стульев в зале, зрители - на оргкомитет за выбор зала, да и на жюри за "соучастие" в такой организации прослушивания. Неужели нельзя было подобрать другой зал?! Например, тот, где проходили прослушивания прошлых конкурсов - Колонный зал, или зал какого-нибудь театра? Хотя спасибо и за то, что хоть в таких условиях можно услышать участников конкурса - если бы вход строго ограничивали числом мест в зале, я бы, пожалуй, почти никого бы не услышал...

   Назойливая реклама "Генерального спонсора" - "Газпрома" (кстати, почему "Генерального" - 30% расходов не 90 и даже не 50!), в том числе глянцевая фотография здания главного офиса компании как-то не вяжется с "клубно-провинциальной" обстановкой прослушивания вокалистов. С некоторым страхом ожидаю того, что будет происходить в Малом зале (и перед входом в него) на 2-ом туре...

   Другой вопрос, уже поднимавшийся в печатных материалах о конкурсе, это уровень приехавших исполнителей, в особенности зарубежных. Все-таки необходим более тщательный предварительный отбор участников, чтобы сам конкурс не превращался в утомительный отборочный тур.

С уважением, Алексей Кузнецов

Эксклюзивная информация

   Мне кажется, что система тайного голосования жюри – хорошая, поскольку она не дает возможности группировать мнения. Точнее, можешь группировать, сколько хочешь, а голосуешь все равно тайно. Это – пристойный вариант оставить свою совесть чистой даже для нечестного члена жюри.

“Расклад сил” в жюри при этой системе не играет никакой роли. Допустим. Жюри сформировано Доренским. Ну и что? Члены жюри могут сказать, что они голосовали “за”, - и никто ничего не выяснит, как кто оценил. Может получиться так же, как в Думе, когда утверждали Кириенко. Кто-нибудь знает оппортунистов в лицо? Тоже самое и на конкурсе.

Я убежден, что твердо выдержать свою позицию могут только исключительно честные люди. Но их можно пересчитать по пальцам даже в мировом масштабе.

Пианист, лауреат международных конкурсов(представиться отказался)

Информация пресс-центра конкурса

   Почему-то на этом конкурсе необычайно “модно” ругать прошлый, юбилейный Конкурс им. Чайковского. Дезориентированы все: и публика, и участники, и пресса. Очень часто приводится “статистика”: на прошлый конкурс приехали, скажем, 150 участников, а на нынешний конкурс было подано свыше 700 заявок. Это все равно, что складывать машины и апельсины. К тому же это элементарно противоречит фактам: именно на Десятый конкурс было подано рекордное количество заявлений: почти 800. Именно эта цифра была опубликована в прессе перед юбилейным конкурсом (я собираю все возможные статьи о Конкурсе Чайковского уже более двадцати лет). Участников, безусловно, было меньше: Оргкомитет тогда ограничил количество участников по каждой специальности. Как показал нынешний конкурс, это – только к лучшему (четыре года назад профнепригодных было в несколько раз меньше).

   Я считаю, что проведенный в прошлый раз отбор по документам (абсолютно всех, а не только российских) логичен.

   В идее формирования жюри из лауреатов прошлых конкурсов им. Чайковского тоже было рациональное зерно – другое дело, как все потом “повернулось”.

   Был большой плюс в формировании прошлой конкурсной программы, когда первый тур был в двух частях, участники спокойно играли в общей сложности четыре этюда (а не два), сонату целиком (а не частями), две пьесы Чайковского (а не одну). Сейчас такому “урезанию” конкурсная программа подверглась по одной причине: слишком много участников. Итоги подтвердили старую истину – лучше меньше, да лучше.

Ругать прошлое выгодно: есть шанс, что недостатки настоящего могут сначала не заметить.

Иван Лапин, музыкант

Информация пресс-центра конкурса

   Оценивание членом жюри своего ученика – достаточно скользкая тема. Совершенно не имеет значения, сколько лет назад учился человек у этого педагога. Настоящий ученик постоянно учится, и если он занимается у талантливого профессора, их общение протекает всю жизнь. А где найти абсолютно независимых и интересных музыкантов, чтобы они действительно объективно оценивали исполнителя? У всех членов жюри есть ученики и есть свои привязанности.

   Проблема данного конкурса заключается в том, что среди зарубежных членов жюри тоже нет масштабных музыкантов. Не хочу бросить тень на них: это уважаемые люди, которые организуют свои конкурсы. Но в глобальном масштабе образовалась такая система. Предположим, проходит конкурс в Австралии, и его председатель приглашает декана фортепианного факультета Московской консерватории в жюри. И наоборот. При всем уважении к замечательной пианистке Галине Черны-Стефаньской – но она на самом деле сидит на конкурсе им. Чайковского почти 30 лет. За это время появились другие талантливые музыканты, которых можно было бы пригласить в жюри. В России достаточно сильных музыкантов. Если быть озабоченным проблемой создания независимого и компетентного жюри, то можно было бы найти выход из положения.

   Много лет назад я интересовался, почему так мало выдающихся музыкантов участвуют в жюри Конкурса им. Чайковского. Есть и меркантильные объяснения: музыкант с мировым именем никогда не согласится вычеркнуть три недели из своей творческой жизни, потому что один концерт окупит все. Правда, это только одна сторона медали.

   Если руководствоваться очень высокими критериями (иногда мы говорим: “Конкурс Чайковского – самый серьезный конкурс в мире”), тогда и нужно думать над его организацией соответственно. Но, похоже, это никого особенно и не волнует. Сложился круг членов жюри, профессоров Московской консерватории – как ни крути, на них надо опираться, и они “командуют парадом”. Попытка четыре года сориентироваться на лауреатов предыдущих конкурсов – это любопытно, но сказать, чтобы это значительно улучшило положение, нельзя. Там свои сложности. Разве лауреат последней премии может присудить более высокое место человеку, который играет, вероятно не лучше него? Да он задушится, а не даст, и это теоретически можно понять.

   На мой взгляд, фигура Эмиля Гилельса как председателя жюри еще не оценена полностью. Хотя бы тот факт, что он дал Клайберну первую премию (а тогда это было невероятно трудно), свидетельствует, что Гилельс – выдающийся и независимый музыкант, у которого не было личных мотивов. Бесспорно: чем крупнее музыкант, тем больше пользы он может принести в качестве и члена жюри, и педагога.

   Совершенно не обязательно, чтобы в жюри, скажем конкурса виолончелистов сидели музыканты только это специальности. Нужно включать и композиторов и дирижеров. Это замечание относится ко всем конкурсным разделам. Главное – чтобы в жюри работали крупные музыканты. А сейчас, по большому счету сидят одни педагоги.

    Представитель другой специальности оценивает лучше, чем озабоченный преподаватель, у которого играют три-пять учеников – и прошлых и настоящих. Это и на нервы действует члену жюри, и он слушает иначе, и считает других педагогов в жюри конкурентами.

   Наверное, нужно поэкспериментировать на всероссийских конкурсах. Смысл заключается в независимости экспертов из жюри, и фамилии членов комиссии не нужно называть заранее. Если у такого-то играет ученик, то его лучше не включать в жюри; если не играет – пусть слушает и объективно оценивает. А педагог сделал свое замечательное дело: подготовил участника, и он должен сидеть в зале, а также до последнего момента заниматься со своим конкурсантом.

Пианист, профессор

Информация пресс-центра конкурса

  Мне хотелось бы поделиться рядом соображений на предмет того, как и почему
члены жюри музыкального конкурса (в особенности конкурса им. Чайковского)
исполняют свои функции.

Почему выгодно продвигать своих учеников.
Помимо удовлетворения педагогического честолюбия, в этом есть сугубо коммерческий интерес: если твой ученик -- победитель крупного конкурса, то тебя приглашают в жюри конкурсов, на мастер-классы, к тебе стекаются ученики (в т.ч. частные) со всего света, в т.ч. возможные будущие лауреаты и т.д. и
т.п.. Все это, смею уверить, весьма хлебная работа.

Уже прославившимся таким образом педагогам необходимо поддерживать курс своих акций, вследствие конкуренции. Поэтому описанный процесс не имеет конца (пока педагог функционирует). Постепенно можно получить доступ к формированию жюри конкурса, к организации концертов и проч. и проч.

Как педагоги продвигают своих учеников.

По принципу "бизнес-партнерства". Допустим, у меня имеется ученик, которого я хочу "пропихнуть" на конкурсе. Я обращаюсь к члену (лучше "-нам") жюри с предложением поддержать моего ученика, а взамен предлагаю поддержать ученика этого члена жюри на конкурсе, где буду сидеть в жюри я сам. Это простейшая модель. Но, разумеется, шансы моих учеников многократно возрастают пропорционально степени моей влиятельности в "музыкальном мире". Если я сам член жюри (я своих учеников не сужу, но сужу учеников соседа), или, еще более того, если от меня в какой-либо степени зависит приглашение в состав жюри. Тут уже все гораздо проще: хочешь получить 500 долларов в день?

Вчера в телевизионной передаче по каналу "Культура" А.Я.Эшпай, говоря об итогах конкурса пианистов, упорно называл Вадима Руденко, получившего 2-ую премию, последним в четверке победителей. И вдруг сказал что-то вроде: "иногда трое членов жюри собираются заранее, и средний балл оказывается не совсем такой, какой соответствовал бы тому, что было на сцене." Такая, знаете, неприятная случайность. Или еще случай, о котором пишу со слов друзей, полагаясь на их память: В.Т.Спиваков, персона весьма и весьма влиятельная, якобы заявил по телевизору после выступления виолончелиста Шаповалова, к которому имел какое-то отношение: "Надеюсь, жюри будет к нему (Шаповалову) объективно." Не думаю, чтобы маэстро за годы отсутствия в отечестве настолько забыл родной язык, что не знает, что быть объективным к кому-то одному невозможно.

Михаил Лидский, пианист

Эксклюзивная информация

назад