После объявления результатов второго тура мне стало совершенно все равно, кто станет лауреатом, кто – дипломантом, кто из этих восьми человек получит какую премию… Всех личностей (с точки зрения музыкальности) очень ловко убрали, дабы не создавать конкуренцию крепким, бойким, но абсолютно, извините, “безмозглым” пианистам – под этим не очень вежливым словом я понимаю исключительно Музыкантскую “безмозглость”, отсутствие ярких опять же Музыкантских инициатив.

   Кто теперь будет соревноваться между собой, меня не интересует. Это – перестановка известных слагаемых “шила” и “мыла”. Все участники (за исключением, правда, англичанина Кемпфа) – равны по своему, так сказать, дарованию. Я просто не ожидала таких результатов. Объективность и справедливость, на которых так настаивали перед конкурсом, ссылка на “математику”, подсчет баллов, - дискредитированы. Итоги конкурса пианистов показали, что “загубить” можно любую хорошую идею.

   Система судейства, в принципе, меня устраивала – казалось, что в этом случае ошибки будут минимальными, ведь члены жюри ставили свои оценки сразу после выступления конкурсанта. Но я совершенно не понимаю: зачем суммировать баллы после первых двух туров? Средний арифметический результат показал, что в финал вышли пианисты, отличающиеся друг от друга лишь уровнем беглости пальцев. И тогда какой смысл удваивать балл на третьем туре?

   Было бы логичнее, при такой жестокой “цифровой” системе судейства, сделать первый тур “пропускным” на второй, второй соответственно стал бы “мостиком” в финал. А при определении собственно лауреатов уже суммировать все полученные участником оценки. Набравший наивысший балл по сумме ТРЕХ туров получил бы абсолютно законно первую премию.

   На мой взгляд, на этом конкурсе при получившемся “раскладе” нет первой премии. Расве кто-либо из этих восьми пианистов может по уровню своего дарования сравниться с лауреатами предыдущих конкурсов – такими музыкантами мирового класса, как Л.Власенко, Н.Штаркман, В.Ашкенази, Г.Соколов, А.Гаврилов и другие?

   Как могло получиться, при каком фантастическом подсчете баллов, что Руденко, полностью провалившийся на втором туре, уверенно вышел в финал? Как могло получиться, что Тарасова пропустили в третий тур, когда он на втором туре играл с удушающим безразличием и к конкурсу, и к своей профессии, и к этой сцене, и к публике (не говоря уже об исполняемых сочинениях)?

   Я также не понимаю, почему нет в числе финалистов Алексея Султанова, самого яркого музыканта на этом конкурсе? Баллов не добрал? А может, ему просто заранее ставили оценки ниже? Конечно, его игра вызывала двойственнйе оценки, но о его трактовках можно было спорить! А о чем спорить теперь? Художественных впечатлений, пусть даже отрицательных, не будет.

   Теперь всем предстоит обсуждать, кто из финалистов лучше выучил концерт и у кого больше опыт игры с симфоническими коллективами. Заметим: о музыкальной стороне речь не идет; исключительно – об “аппарате”., быстроте, громкости.

   Не знаю, что сейчас переживают наши участники, не прошедшие в финал, а выступавшие на втором туре (да и на первом!) очень хорошо, гораздо лучше тех, кто вошел в “большую восьмерку”. Разве дарование Султанова уступает дарованию, скажем, Руденко или Корчинской-Коган? Разве Слава Липс играл хуже Тарасова? Разве Аникушин значительно уступает Кемпфу? Все эти фамилии можно “перетасовывать” как угодно, но суть-то меняется!

Не получается.

В данном случае ощущение нелепости происшедшего усиливается тем, что со
многими из участников данной истории я знаком лично, и к каждому в
отдельности отношусь, скорее, хорошо.

Много было сказано о новой системе голосования: никаких обсуждений, выставление баллов немедленно по окончании выступления конкурсанта. Но это же очевидная глупость, если не сознательное попустительство шулерству! Во-первых, участники, выступающие раньше, оказываются в невыгодном положении по сравнении с выступавшими позже: первых не с кем сравнивать, а скорректировать ранее выставленные оценки нельзя. Затем: как будто нельзя сговориться заранее! Очень даже можно: В.М. Тропп, мой профессор, член жюри Всероссийского конкурса пианистов 1989 г., рассказывал мне о своих переговорах с коллегами -- кто кому сколько ставит (кстати, председателем жюри был тогда проф. С.Л.Доренский). Надо признать, что эти переговоры отчасти вынуждены: 25-тибалльная система дают очень большой разброс (двое судей за выступление, которое на словах они оценивают одинаково, могут поставить весьма различные оценки -- например, 18 и 24, 15 и 5). Потом: чем можно объяснить то, что выставляемые оценки не публикуются, как, например, на соревнованиях по фигурному катанию, а хранятся в тайне? Боюсь, что лишь страхом перед разоблачением.

Я слышал по телевизору, как председатель жюри по фортепиано А.Я.Эшпай публично выражал несогласие с этой системой. Было это по окончании 2-го тура. Да простится мне, но это верх лицемерия! Я считаю, что элементарная этика предписывала г-ну Эшпаю в этом случае прежде всего уйти в отставку, но судить по тобою же признаваемым нечестными правилам -- это подло... В этом отношении К.С.Хачатурян, председатель жюри по виолончели, куда более
искренен: я дважды слышал из его уст (по телевидению), что, мол, "мы" судим единодушно, никаких споров не возникает. Вот вам и никаких обсуждений.

Таким образом, три первые премии выданы лицам, в настоящее время обучающимся у кого-либо из членов жюри.

В заключение позволю себе выразить решительное несогласие с тем, что виолончелисту Цирину была присуждена лишь 6-я премия. Его исполнение Сонаты, ор.69 Бетховена, и обоих концертов в финале я нахожу превосходным -вдохновенным, стилистически верным, тонким по настроению, глубоко логичным, мастерски виртуозным. Я давно близко знаком с г-ном Цириным, мы переиграли множество камерной музыки, но, смею заверить, данные оценки беспристрастны.

Какие могут быть ссылки на систему (мы, дескать, находимся во власти цифр), если в результате получается все то же самое (ну как не вспомнить: "А вы, друзья, как ни садитесь..."). Граждане судьи! Музыканту можно многое простить хотя бы за одно произведение, сыгранное блестяще, с душой и желанием что-то сообщить слушателям. Прежде всего, конечно, это относится к фортепианному конкурсу, где отсеивание сколько-нибудь выбивающихся из общего ряда участников (особенно зарубежных) стало доброй традицией. Но и в скрипичной части были явные ошибки. Очевиден недостаток выдающихся Музыкантов и независимых личностей в жюри. Необходимо пересмотреть структуру конкурса - на третьем туре часто "ломаются" многие достойные конкурсанты. Много времени тратится на прослушивание никому не интересных участников в первом туре, и мало - на репетиции к последнему. Вообще, это напоминает марафон, который необходимо пробежать в спринтерском темпе. Здесь бы выжить. Не до музыки...