PRO Кино

"ТИТАНИК", КАК ОН ЕСТЬ

Стоит ли судить победителя? В том, что Джеймс Камерон - победитель, не позволяют сомневаться не столько 11 полученных им “Оскаров”, сколько гигантские сборы, сделанные его фильмом во всем мире.“Титаник” никого из зрителей и кинокритиков не оставил равнодушным. Его либо превозносят, всерьез называя “лучшим фильмом всех времен и народов”, либо презрительно воротят нос, считая, что интеллигентные люди вообще не должны смотреть “такое”. На самом деле “Титаник” - закономерный и не такой уж плохой продукт современного киноискусства на его сегодняшней стадии развития.

Производство кино - процесс дорогостоящий, требующий окупаемости, а его результат - фильм - все же должен худо ли бедно представлять собой произведение искусства. За ним должен звучать, пусть искаженный, пусть едва слышный, но все же - голос автора, художника. Вместе с тем, будучи по природе своей массовым, кино обязано отвечать вкусам большинства, иначе не будет выполняться первое условие - окупаемость. В настоящее время это противоречие наиболее успешно разрешается именно в американском кинематографе.

“Титаник” - результат компромиса. Впрочем, не он один. Многие из американских блокбастеров последних лет имеют два смысловых пласта: первый - для широких зрительских масс, второй - “для тех, кто понял”. Подобная ситуация, конечно, не может не огорчать ценителей кино времен его расцвета, но все здравомыслящие люди, наверное, понимают, что подобное существование для кинематографа, теснимого с одной стороны телевидением, а с другой - компьютерными технологиями, гораздо лучше, чем небытие и забвение.

История гибели “Титаника” экранизировалась неоднократно. Возможно, что и фильм Камерона - не последняя ее киноверсия. Это один из сюжетов, способный всегда отражать время, в которое люди в очередной раз пытаются перенести ее на экран. От особенностей времени зависит не только трактовка причин трагедии, но и выбор художественных средств для ее показа. Предыдущие экранизации “Титаника” обходились в основном без грандиозных натурных съемок, задачи фильма решались совсем иными средствами. Так, можно вспомнить великолепный эпизод конца первой серии телевизионного фмльма “Титаник”, снятого в 1985 году. Сразу после столкновения с айсбергом компания аристократов из 1-го класса выходит на палубу и, убедившись, что ничего страшного не произошло, возвращается обратно в салон. Одна из дам забывает свой бокал на широком полированном поручне палубы. Камера фиксируется на бокале, который через некоторое время начинает медленно скользить по поверхности. Этот эпизод можно было бы приводить в киношколах как пример достижения сильного эффекта малыми средствами. Но то, что могло потрясти зрителя в 1985, не работает в 1997. Он уже привык к факту существоввания в мире несправедливой, насильственной смерти. Он почти еженедельно выслушивает сообщения о катастрофах, повлекших за собой массовую гибель людей. Поэтому тот же самый прием, использованный в фильме и Камероном ( Лавджой катает железный шарик по наклонной поверхности стола) уже играет только вспомогательную роль.

Камерон решает сделать зрителя не наблюдателем, а участником, жертвой катастрофы и воссоздает ее настолько реалистично, насколько это позволяют современные технические средства. Никаких увеличенных моделей, никакой “бури в стакане воды”. Он отстраивает “Титаник” почти в натуральную величину и в процессе съемок затопляет его вместе со всеми интерьерами в искусственном бассейне с морской водой объемом в 17 миллионов галлонов. Корабль помещается на гидравлическую платформу, которая постепенно наклоняется, имитируя погружение “Титаника” в воды атлантического океана. Бассейн находится на береговом участке Мексиканского залива, и это создает полную иллюзию нахождения в открытом море.

Техническая задача, поставленная режиссером, выполнена с таким совершенством, что это не может не вызывать искреннего восхищения. Свою славу Камерон заслужил уже тем, что своим удивительным энтузиазмом и работоспособностью сумел довести задуманное до конца. Съемки на воде считаются самыми трудными, труднее, чем съемки с применением огня, и их результат редко оказывается столь совершенным, как в “Титанике”. Гибель корабля Камерон показывает почти в реальном времени. Сцена затопления в общей сложности длится около двух часов.

Все режиссеры, в разное время экранизировавшие трагедию “Титаника”, наполняли ее самыми разными смыслами. В ранних фильмах 30-40х годов “Титаник” таранили английские (вариант: немецкие, японские, русские и т.д.) подводные лодки, и причиной гибели людей объявлялась бесчеловечность идеологического противника. В последующие годы эта история приобретала экзистенциальный характер почти в стиле романа “Мост Сент-Луис” Торнтона Уайлдера. Причины катастрофы были уже не так важны, как ее значение для судьбы того или иного персонажа. В “Титанике” образца 1997 года индивидуальные судьбы уже не представляют практически никакого интереса. Удивительно, с какой легкостью автор отказывается от использования в сценарии реальных историй пассажиров, заменяя их все одной вымышленной, да и она проработана настолько поверхностно, что становится понятно - это лишь предлог для того, чтобы показать нам катастрофу во всех подробностях. История Ромео и Джульетты на “Титанике” настолько неправдоподобна, что разрушает весь “документальный” стиль повествования. Достоверность декораций, интерьеров и костюмов явно вступает в противоречие с откровенно фантастической драматургией. Дело даже не в том, что характеры и биографии геров весьма схематичны, а мотивировка их поступков часто совершенно неубедительна ( чего стоит одна, совершенно не объяснимая ни эмоционально ни логически попытка самоубийства Роуз ), а в том, что Камерон в своем фильме, как и некоторые его предшественники всерьез берется за переписывание истории. Подобные упреки, и не без основания, уже звучали в адрес Спилберга после премьеры “Списка Шиндлера”, и Милоша Формана в связи с его фильмом “Народ против Ларри Флинта”. Дело в том, что автор, претендующий на правдивое изображение событий прошлого ( а Камерон претендует на это даже больше, чем кто-либо другой ), должен стараться придерживаться достоверности, позволяя себе фантазировать только там, где это допустимо. В “Титанике” совершенно недвусмысленно дается понять: пассажиры 3-го класса подвергались дискриминации. Запертые на своей палубе, они не имели доступа к шлюпкам и поэтому большая часть из них погибла. Душераздирающие сцены фильма прямо противоречат выводам, сделанным комиссией по расследованию гибели “Титаника”: никто не перекрывал выходов на шлюпочную палубу и люди садились в шлюпки вне зависимости от их принадлежности к тому или иному классу. Причины, по которым не смогли спастись многие из пассажиров 3-го класса были совсем иными, но мы не будем останавливаться на них подробно, поскольку Камерона, как видно, они тоже не заинтересовали. Не было подтверждено комиссией и предположение о самоубийстве капитана Смита и старшего помощника Мэрдока ( одни из наиболее сильных сцен в фильме). А благородством мужчин из 1-го класса ( у Камерона они все чуть ли не поголовно представлены злодеями) восхищалась вся Америка. Они добровольно пожертвовали собой ради спасения женщин и детей, уступив им места в шлюпках. Но все это в “Титанике” остается за кадром. И удивительная, проявляющаяся практически в каждой сцене ненависть Камерона к аристократии, превращается в один из главных лейтмотивов фильма. Недостойное поведение богачей становится едва ли не главным объяснением причин гибели огромного количества людей. Вероятно, что Камерон, как типичный представитель своего времени, своей культуры, с ее принципом равных возможностей и отсутствия сословных привилегий ( по крайней мере, в теории ) выдвигает наиболее естественное для него объяснение причин трагедии. Но вопрос о необходимости следования правде в жанре исторического фильма остается открытым. Власть кинообраза над памятью вряд ли можно переоценить. Совершенно очевидно, что нынешнее молодое поколение будет знать историю “Титаника” именно такой, какой ее рассказал Камерон.

Самое слабое звено “Титаника” - это, увы, сценарий. Уже с самых первых слов, произнесенных с экрана (“Судно выплывает из мрака как призрачный корабль. У меня мурашки по коже всякий раз, как вижу его. Всегда грустно видеть бренные останки великого корабля...” и т.д.), становится понятно, что Камерону стоило поручить эту работу кому-нибуть другому. Это относится, к сожалению, не только к качеству диалогов, но и к сюжету в целом. Почему Роуз, девушка из обедневшей, но знатной семьи, не хочет выходить замуж за своего красавца жениха, если ее выбор ( а это следует из ряда сцен) был вполне свободным? Почему посреди ужина в салоне первого класса она вдруг бежит через весь корабль и пытается броситься в океан? Чем привлек ее Джек Доусон? И почему она, находящая вопрос о ее любви к жениху неприличным, с такой легкостью отдается практически первому встречному молодому человеку? Ответов на эти вопросы не существует, их можно только домысливать. Возможно, Роуз взбалмошна. Это могло бы быть объяснением. Возможно, у нее бунтарский дух. Но ни того, ни другого Кейт Уинслет не играет. И при всей моей симпатии к этой молодой актрисе я вынуждена заметить, что с поставленной перед нею сверхзадачей - играть непонятно что - она не справилась. Хотя, кажется, стоит добавить к этому образу буквально один два штриха - и он заиграет. Хоть бы жених был старым, или Джек Доусон оказался этаким Казановой, противостоять которому не может ни одна девушка. Тогда, конечно, Кейт Уинслет было бы что играть. Но, как уже было сказано выше, играть ей абсолютно нечего, и вряд ли в этом ее вина. Леонардо ди Каприо справляется с этой необычной задачей гораздо лучше и практически вытягивает весь фильм за счет своего природного обаяния. И, хотя о его герое тоже хотелось бы узнать побольше, тип этого персонажа хорошо известен. Джек Доусон, конечно же, не похож на молодых людей начала века. Он тот самый простой американский парень, который в состоянии решать проблемы. И если бы действие “Титаника” разворачивалось в наши дни, то этот “простой парень” , скорее всего в исполнении Брюса Уиллиса, заткнул бы, чертыхаясь, пробоины в днище собственными носками, докричался бы по рации до кого нужно, быстро и оперативно организовал бы посадку в шлюпки и, в соответствии с законами жанра, остался бы жив в финале. Но Джек Доусон - это такой своеобразный прадедушка героев Уиллиса. Поэтому и спасает он одну только Роуз, зато спасает абсолютно в той же манере, что и Брюс. Это дает возможность Камерону применить в фильме все те навыки, которые он хорошо отработал в “Терминаторах”. На протяжениии катастрофы Джек и Роуз три раза (!) оказываются в наглухо закрытом, затопляемом водой помещении, из которого умудряются выбраться. Во второй половине фильма они уже кажутся классическими героями американского боевика, по ошибке попавшими на тонущий “Титаник”. Пока остальные пассажиры пытаются спастись, плачут, молятся и гибнут, “Ромео” и “Джульетта” носятся по судну взад и вперед, как угорелые. Для них не существует закона всемирного притяжения, они выплывают там, где выплыть невозможно, карабкаются по вертикальной плоскости не хуже заправских каскадеров, таранят подручными средствами двери и разбивают с первой попытки стальные цепи наручников. Понятно, что Роуз, в силу социального происхождения, отстает от Джека, но быстро учится. Девушка сделала правильный классовый выбор и поэтому спаслась “во всех смыслах, в каких можно спастись человеку” ( цитата из фильма ). Да еще и бриллиантик в 36 карат оказался у нее в кармане, но она его не вернула спасшемуся жениху, не продала, не заложила, а сохранила в тайне до глубокой старости, чтобы перед смертью бросить в пучину океана как символ презренного метала, из-за которого люди гибнут и губят себе подобных.

Однако не исключено, что вся эта белиберда является результатом очень тонкого расчета. Я с удивлением обнаружила, что все сценарные огрехи “Титаника” в глазах того самого массового зрителя с образованием в три класса церковно-приходской, вкусы которого в нынешних условиях кинематографисты не могут не принимать в расчет, волщебным образом превращаются в достоинства. Им достаточно того, что молодая и красивая Роуз не хочет сидеть в первом классе со своими, а тянется душой к простому народу в лице Джека Доусона. И тут становится ясно, что будь сценарий чуть более изящным и продуманным, такого массового успеха фильм уже не получил бы. Есть несколько эпизодов. в которых видно, как Камерон буквально наступает на горло собственной песне, перебивая едва наметившиеся интересные тенденции грубыми клише. Так, например, перепуганный стюард, возмущенный тем, что герои сломали одну из перегородок на тонущем судне, и грозящий им за это штрафом, - из одной оперы, а сами герои, на бегу хором кричащие ему в ответ “Заткнись!”, - совсем из другой. Девочка, с восторгом следящая за выпущенной в темное небо ракетой - сигналом бедствия, и тут же рядом мать Роуз, интересующаяся тем, соответствует ли ее место в шлюпке первому классу. Так “горнее и дольнее” проходят рука об руку в фильме Камерона с первых до последних кадров.

Попробуем теперь ответить еще на один вопрос . Звучит ли в “Титанике” голос автора, голос художника, который может быть интересен образованному зрителю? Безусловно. Хотя, по большому счету, для “тех, кто понял”, Камерон оставил очень мало зацепок. Но достаточно для того, чтобы этот зритель мог представить себе, каким прекрасным фильмом мог бы быть “Титаник”, если бы не стал таким, какой он есть. Можно предположить, что кино имеет некую мистическую природу и что каждый режиссер в муках, наощупь вытаскивает в наше измерение где-то уже существующий идеальный фильм (кстати, процесс создания фильма многие кинематографисты сравнивают с родами). Никто не может сказать, какова технология правильного “перетаскивания” фильма. Шедевр невозможно снять намеренно. В этом одна из главных загадок кинематографа. Если посмотреть на “Титаник” с точки зрения этой теории, то можно предположить, что у него были шансы прийти в наш мир именно шедевром, но поскольку естественные “роды” в современном кинопроцессе практически невозможны, нам остается только радоваться тому мутанту, что появился на свет. От шедевра в “Титанике” великолепные кадры посадки на корабль-мечту в Саутхемптоне. Они могли бы прочно занять свое место в пантеоне мирового кино рядом с первой частью “Однажды в Америке” и с феллиниевским “Кораблем”. Несколько актеров, в частности, Виктор Гарбер в роли Эндрюса, Кети Бэйтс ( Молли Браун) тоже были бы на своем месте в фильме-шедевре. Многие эпизоды катастрофы, сцена с оркестром, исполняющим “Осенний псалом” на затопляемой палубе, темная гладь океана, только что поглатившего судно, - все это тоже не претерпело бы существенных изменений. И финал, который неожиданно приоткрывает нам совсем иной смысл фильма, смысл того “Титаника”, который мог бы быть снят, но снят не был: крошечный эпизод из жизни юной красавицы-аристократки, любовная интрижка во время путешествия, приобретающая совсем иной смысл, когда погибает две трети попутчиков. Он погиб, а она выжила, и прожила жизнь так, что ни один день не пропал зря. Она по-мужски скакала верхом и управляла самолетом, играла на сцене и рожала детей. Двадцатый век прошел перед ее глазами. Ей выпало жить. А когда она в последний раз сомкнет веки, ее будет ждать рай, где по прежнему качается на волнах красавец-корабль, где улыбчивый стюарт распахивает двери, где в блаженном неведении живут все те, кто принял ночью 15 апреля 1912 мученическую смерть, где они ждут выживших, для того чтобы вновь заключить их в свои объятия.

Другой режиссер, решивший снять “Титаник”, обладай он талантом, этим пропуском в то другое измерение, где, как в царстве неродившихся детей Метерлинка, ждут своего часа фильмы-шедевры, наверняка заплатил бы за свой прорыв если не жизнью, то хотя бы парой инфарктов во время съемок. Не всякий способен пропустить через себя трагедию “Титаника”, почувствовать в себе каждого погибшего и каждого выжившего, чтобы донести до нас, живущих почти век спустя, их мысли и чувства. Но Камерон - не гений, он - режиссер-энтузиаст, подобный пионерам кинематографа. Он вытаскивал “Титаник” с того света, совершенно не представляя себе его истиных масштабов. и поэтому ему удалось не только снять фильм без всякого для себя ущерба, но и получить впридачу деньги и славу. Он даже умудрился наивно вставить в “Титаник” кусочек себя - свои собственные рисунки и свои руки, рисующие в кадре. И он имеет на это право. Он делает свое дело, не оглядываясь на условия, он снимает кино в то время, когда многие лишь рассуждают о его неминуемой гибели. Он использует грубые простые приемы, чтобы приковать зрителя к экрану на 3 с половиной часа и вырвать у него, пресыщенного, эмоциональную реакцию. И он добивается своего. С “Титаника” зрители не уходят. Тысячи пар во всем мире упорно лезут на нос корабля, чтобы испытать ощущение полета, вынуждая руководство современных судоходных компаний вешать повсюду запретительные таблички. А созерцая замерзающего в воде Ди Каприо даже московские бандиты в “Кодак-киномире” вздыхают и сдерживают скупые слезы почти как при прослушивании песни “Братва, не стреляйте друг в друга”. Они поняли, что мелодрама - это тоже круто, и смотреть можно не только боевики со стрельбой и мордобоем.

Поэтому, несмотря на все вышесказанное, Камерон действительно победитель. И сегодня не важно, как он пришел к победе и какими принципами руководствовался. Когда больной лежит на реанимационном столе, не самое время лечить его от косоглазия. Давайте сначала пробудим в зрителе хоть какие-то чувства, а потом будем стараться сделать их утонченными.

	Напоминаем: все, что Вы здесь прочли, сугубо личное
	мнение, строго не рекомендательного характера!

      ВАШИ ЗАМЕЧАНИЯ ПРОЧТУТСЯ

theatral@mail.ru