 |
Взгляд со стороны
Юлия Махалина…
Вспоминается - гордо поднятая
голова, высокая, стройная фигура.
Пропорциональное, крупное и мощное сложение.
Благородная удлиненность линий, при необычной
величины стопах. Описать по памяти внешность не
так трудно. Другое дело - творческая
индивидуальность. Прежде чем писать какой-либо
“портрет” лучше пересмотреть спектакли, в
которых занят предмет твоего изображения.
Однако, во-первых, из Москвы всегда сложно
следить за питерской балериной. Во-вторых,
незаурядная звезда Мариинского театра конца
восьмидесятых - начала девяностых, Юлия Махалина
танцует, к сожалению, все меньше и меньше. На
место примы претендует ослепительное созвездие
молодых балерин, принадлежащих к поколению
девяностых. Из редких моментов, когда автор мог
видеть ее на сцене - визиты в город на Неве,
гастроли балерины в столице - сложилась статья.
Творческую индивидуальность Юлии
Махалиной определяет избыточный темперамент и
тяга к крайностям. Заложенный в ее природе
колоссальный внутренний посыл жаждет
высвободиться, излиться свободно и сильно.
Огромный от природы шаг, полетный прыжок,
сверхдинамичное вращение этому способствуют.
Поэтому, танцуя классические и неоклассические
произведения, она вынуждена особенно
сосредоточенно контролировать себя, внимательно
соизмерять силу движения с составом хореографии.
Противоречие между избыточной страстностью
натуры и требованиями грациозной соразмерности
балерина разрешает через четкую структурность
исполнения и статуарность позировок, жертвуя
нюансами, полутонами, отделкой. В этом случае,
танец Махалиной последователен и строг,
прочувствован и просчитан. Но есть и другое
существенное противоречие - между избыточной
чувственностью Махалиной и требованиями
художественного вкуса. Открытые эмоциональные
проявления у танцовщицы нередко соединяются со
смазанностью линий, деформацией
хореографических построений, вульгарностью.
Значит ли это, что она во всем и всегда должна
оставаться сдержанно-благородной? Тоже не выход,
особенно в вакханалиях Михаила Фокина. В
конечном итоге, от того, насколько хорошо Юлия
Махалина решает оба противоречия зависит
характер каждого конкретного представления с ее
участием.
В сценическом общении она стремиться
держаться подчеркнуто независимо. При этом либо
замыкается в себе, либо принимает позу
превосходства: над партнером, над кордебалетом,
над конкурентками, которых действительно
превосходит совершенством техники. Она может
танцевать самозабвенно, самоотреченно,
самоувлеченно, самовлюбленно. Но все же “само”.
Поэтому, наиболее полно раскрывается в
классической хореографии, где балерина обладает
особым статусом, а верхом искусства считается
виртуозно исполненная вариация. В этом смысле,
хореография сцены “Тени” из балета “Баядерка”,
где постепенно, от шага до шенэ, наращивается
сложность танцевальной формы, использованы все
геометрически заданные траектории движений,
является верхом технической сложности. Махалина
преодолевает их образцово. Отрекаясь от себя,
отдаваясь танцу, она концентрируется на
воспроизведении “текста”. Она исполняет
движения с категорической точностью и мощью,
вихрем пересекая пространство, незыблемо
застывая в арабесках. Инструментальный в своей
основе танец Махалиной создает ощущение
одинокой, свободной от пространственных преград,
всепроникающей демонической тени.
Однако считать Юлию Махалину танцовщицей
исключительно виртуозного плана было бы неверно.
Она хорошая актриса, которая умеет не только
станцевать, но и сыграть образ, найти характерные
детали поведения, предложить точные
психологические мотивировки. В образе Жизели
Махалина замечательно передает юность
художественными средствами. Во время первого
выхода ее Жизель робко, с излишней
старательностью, пробует балетные па. В вариации
она раскрывается во всей неотразимой силе. Но
кажется, что это происходит помимо ее воли, почти
бессознательно, так что Жизель сама себе
удивляется. Реакции на мир у нее по-юношески
преувеличены, порывисты, остры. Она тяготится
своей бедностью и - заворожено прижимает к груди
роскошный шлейф платья Батильды. Она темнеет от
обиды, когда Батильда не замечает её,
склонившуюся в красивом и крайне учтивом
реверансе. Она торжествует, показывая подружкам
подарок знатной дамы - золотую цепь. Она любит
Альберта неловкой, стыдливой любовью, как будто
боится, что ее могут унизить, сыграть на ее
чувствах.
В “Жизели” за строгой формой танца
балерина прячет тяжелые переживания своей
героини. Пластический монолог Жизели в сцене
сумасшествия, где исполнительницы чаще всего
пытаются робко нащупывать связи с настоящим и
прошедшим, Махалина решает, как внятную
последовательность воспоминаний. Получив
доказательства, что Альберт - принц, что он
помолвлен, Жизель как бы отключает себя от всего
происходящего. Она отстраненным взглядом
окидывает свою жизнь. Она постигает смысл
предчувствий и предзнаменований. Отрывисто
чеканится хореографическая фраза, стремительны
переходы, отчетливы позировки. Осознав все до
конца, героиня Махалиной падает замертво. О том, насколько
страшно потрясение Жизели, можно только
догадываться. Истинный масштаб чувств спрятан за
строгостью линий и неподвижным выражением лица,
на котором отражаются считанные отблески
внутреннего ужаса и боли.
Танец, как самоутверждение балерины.
Танец, как самоутверждение героини, вступившей в
противоборство с судьбой или поединок с
мужчиной. В этом ключе Махалина исполняет
большинство классических па-де-де и дуэтов
современных хореографов. Героини Махалиной
превосходят героя всегда: в страдательном
варианте стойкостью, волей, благородством; в
действенном - напором, энергией, победоносностью.
Герою редко достает силы и темперамента надежно
(извините за балетный каламбур) поддерживать
свою героиню или хотя бы на равных сражаться с
ней. Танцуя дуэты, она сохраняет определенную
дистанцию по отношению к партнеру, которая
возникает как следствие самоуглубленности, или
же как данность самодостаточности. Махалина
редко обыгрывает ситуацию дуэтного танца
интересно для партнера. Один из таких случаев -
вторая картина “Лебединого озера”. Томление
Одетты по воле и любви передается в том, как она
тает, замирает, плывет в руках Зигфрида. В прямом
смысле слова, вручает в его руки себя и свою
судьбу. Тем не менее, заметим, что и в таком
варианте “инициатива” исходит не от героя.
В турнирных поединках Махалина предстает
шикарной женщиной, неотразимой прима-балериной,
что определяет соблазнительность крупного и
гибкого жеста, ослепительность виртуозных
пассажей. Одиллия Махалиной в “черном” па-де-де
из “Лебединого озера” - насмешка хищницы над
Одеттой. Насмешка над царицей лебедей и всем, что
связано с ее одухотворенным миром. Это
Одиллия-вамп. Она томно складывает руки на
“лебединый” манер. Она неторопливо надвигается
на Зигфрида в турах, обольстительно, как
заправская куртизанка, работая крепкими ногами.
Привораживает его диагональю и ошеломляет
каскадом фуэте. Она ни секунды не сомневается,
что принц не устоит перед ее роковой
притягательностью. Возвышенных чувств для неё не
существует. Одна чувственность, которая не знает
преград…
Из всех партнеров рядом с Юлией Махалиной
замечателен Фарух Рузиматов. Он красив, как
Апполон, мужественен, в нем бездна обаяния и
благородства, простодушия и податливости. В
дуэтах с Махалиной Рузиматов охотно подыгрывает
партнерше и сдержанно оппонирует ей. Живо
откликается на каждое строгое или
соблазнительное пластическое предложение и
тактично не выделяет собственные. Они смотрятся
на равных, но Рузиматов, как истинный джентльмен,
умеет уступать приме, такой властной, как Юлия
Махалина, не теряя при этом собственной
привлекательности и достоинства.
Прима-балерина Мариинского театра Юлия
Махалина - мощная и уязвимая индивидуальность.
Она напоминает человека, который твердо решил
перейти колдовское озеро по замерзшей глади. Она
знает, где эта гладь тонка и коварна, а где крепка
и надежна. Знает, чем грозит падение, знает, куда
не должна ступать. Но идет безоглядно, волевой
походкой, наперекор всему. Она скользит,
оступается, но ни на шаг не отступает от
избранного пути. С берега смотрят. Один досадует,
что, мол, “неправильно” идет, только зря лед
ломает. Другой восхищается целеустремленностью
идущей. Третий предсказывает неминуемые провалы.
Четвертый хотел бы оказаться рядом, но чувствует,
что это лишнее: обойдутся и без его помощи. Пятому
все равно: по той же причине. Юлия Махалина
избрала свой путь. Каков бы он ни был - она пройдет
его до конца.
Сергей Конаев
|
