| |
Честный
разговор с Бахом.
Концерт Владимира Фельцмана в очередной
раз оказался значительной удачей в
нашей концертной жизни. Если в свое
время его выступления носили черты
сенсационности, как памятное появление
на сцене после долгого недопущения
играть в больших залах, ставшее
одновременно его прощанием перед
отъездом в Америку, а вскоре затем в
качестве именитого гастролера, то на
этот раз своеобразная сенсационность
выразилась в редкостном по нынешним
временам единстве и понимании публики.
При всей ее малочисленности в масштабах
Большого зала консерватории, овации
прозвучали вполне внушительно.
Рафинированность
событию придавала сугубо специальная
программа, целиком посвященная музыке
Баха, а именно прелюдиям и фугам 1-го тома
«Хорошо темперированного клавира». С
фундаментальным подходом к Баху еще со
времен Глена Гульда стало принято
связывать определенную интригу в
области идей и пианистических приемов,
так что теперь люди, приходящие слушать
Баха, заранее настроены на
принципиально новое исполнительское
решение. Хотя Фельцман уже играл в
Москве «Гольдберг-вариации», обращение
к «Хорошо темперированному клавиру»
предполагает полную определенность
музыканта на той шахматной доске,
которая уставлена величественными
фигурами интерпретаторов этой музыки, у
каждого из которых сугубо свой
определенный ответ вопрос о том, «как
надо играть Баха».
Фельцман
на этот почему-то неизбежный вопрос
подготовил неоспоримый ответ, сказав
своим концертом, что Баха надо играть
только так, как сам его чувствуешь.
Пианист русской школы, преимущественно
романтической, воспитанный в стремлении
выразить неизбывные порывы чувств,
сроднившись с нюансами касания клавиш,
педали и красок «Стейнвея», он и в Бахе
не стремиться изобретать что-то внешне
иное. Но погрузившись в эту музыку со
всем опытом зрелой личности, он без
иллюзий ищет в ней себя и открывает
публике свой проникнутый человеческим
достоинством внутренний мир. Это
исполнение, если и не обнаруживает
озарений и глобального масштаба
мироощущения, то показывает, что величие
избранного пути может рождаться в
длительном честном труде. Игра
Фельцмана не экзальтирована и не суха,
она богата светлыми эмоциями и легким
созерцанием. Эта игра не механистична:
как настоящий мастер, он исчерпывающе
честно раскрывает музыкальную фактуру.
Он не опускается до подчеркнутого
эффекта кульминаций во взрывах или
остановках времени в раздумьях,
предпочитая монотонно-императивную
непрерывность своего разговора.
Бах у Фельцмана —разговор, если и не с
Богом, то и не с залом, а скорее с самой
музыкой и с мудрецом, ее сочинителем.
Так идет самоценный процесс
выстраивания утонченного, но, по сути,
вполне житейского мировоззрения, в
результате которого ему удается достичь
определенного позитивного итога, а залу
не ранее чем в самом конце вкусить от
плода вдумчивого и честного мастерства.
Михаил
Жирмунский
|
