Еще одна «Война
и мир»
К
10-летию театра на площади Бастилии
директор Парижской Оперы Юг Галь
включил в программу юбилейного сезона “Войну
и мир”. Парижская Опера получила особую
привилегию впервые во Франции
представить сценическую версию самого
масштабного сочинения Сергея
Прокофьева.
Для
создания спектакля в Парижской Опере
был сформирован превосходный
интернациональный коллектив. Его
возглавили два именитых мэтра, знающие
русский язык. Постановку осуществила
Франческа Дзамбелло, известный
драматический и оперный режиссер.
Многие ее работы отмечены престижными
премиями. Из русского репертуара она
ставила: “Бориса Годунова” и “Xованщину”
в Лондоне (премия Лоуренса Оливье), “Князя
Игоря” в Сан-Франциско, “Войну и мир” в
Сиэтле (1990).
Постановка
оперы в Париже шла под музыкальным
руководством Гари Бертини, который
долгое время являлся художественным
руководителем Новой Израильской Оперы в
Тель-Авиве. Маэстро дважды был удостоен
премии Аббиати, которой итальянские
музыкальные критики его наградили как
лучшего дирижера 1995-го и 1996-го годов.
Авторами
декораций, костюмов и хореографии в
нынешней постановке оперы “Война и мир”
являются англичане Джон Макфарлен, Ники
Гиллибранд и Денни Сайерс, неоднократно
работавшие вместе с Франческой
Дзамбелло.
На
66 партий спектакля приглашены 43 солиста,
среди которых — 30 русских. Главные
партии исполняют: Наташа Ростова —
Ольга Гурякова; Андрей Болконский и Пьер
Безухов — Натан Гунн и Роберт Брюбекер
из CША; Илья Андреевич Ростов — Михаил
Кит; Марья Дмитриевна Ахросимова, Элен
Безухова и Соня — Елена Образцова, Елена
Заремба и Маргарита Мамсирова; Николай
Андреевич Болконский — Леонид Зимненко;
Михаил Илларионович Кутузов — Анатолий
Кочерга; Наполеон — Василий Герелло;
Анатоль Курагин — Стефан Маргита из
Словакии.
Премьера
спектакля состоялась 18 февраля. Седьмое
представление (11 марта) напрямую
транслировали телеканал “Меццo” и
радио “Франс-мюзик”. Вторая серия также
из семи представлений состоится между 24
октября и 9 ноября 2000 года c трансляцией
одного вечера по телеканалу “Франс-2”.
Ограниченное число показов этого
спектакля связано с чрезмерно высокими
затратами — 1,3 миллиона франков стоит
каждое представление. В опере участвуют
250 певцов и статистов; для них сшито 700
костюмов, изготовлено 500 ружей и 25 пушек,
которые особенно оглушительно палят в 11-й
картине.
Франческа
Дзамбелло проделала титанический труд
по созданию этого гигантского спектакля.
В ряде его картин происходит
колоссальное движение людских масс:
идет война, стрельба, Бородинская битва,
пожар Москвы, отступление французов и
победа российской армии. Все это четко и
эффектно выстроено в соответствии с
музыкой. Органичность монументальной
исторической фрески — восхитительна.
После года подготовки, ушедшего на
согласование эскизов костюмов и макетов
декораций, грандиозный спектакль был
поставлен всего за восемь недель.
Все
герои одеты в костюмы, соответствующие
эпохе, описанной в романе. Однако
декорации сделаны абстрактными, чтобы
быстро и легко переходить от одной
картины к другой. Это позволило
представить все 13 картин спектакля за
три с половиной часа всего с одним
антрактом. Пролог и первые семь картин —
“Мир”, как и последние шесть — “Война”,
идут без пауз, как единое
кинематографическое произведение.
В
первой части спектакля используются
высокие стены, которые в считанные
секунды продольно выкатываются на сцену
из кулис. Благодаря такой мобильности
все семь картин воспринимаются как на
одном дыхании, хотя действие длится 1 час
и 45 минут. “Мир” сценически менее
разнообразен, чем “Война”. Это связано
с холодным аскетизмом и цветовым
однообразием декораций. Во всех
картинах голые стены различаются только
размером дверей, а по цвету остаются
уныло серыми. Серое монохромие
усугубляют и серые костюмы. Приятным
исключением является 4-я картина — “В
гостиной у Элен”, где появляются в
едином серебристом цвете статуя медведя,
пирамида бокалов, высокие зеркала и
пышные диваны с малиновой обивкой. Жаль,
что в картинах “Мира” постановщикам не
удалось передать атмосферу великолепия
и роскоши московских дворцов.
Несомненной
удачей первой части спектакля является
ее финал, в котором Пьер Безухов читает
письмо с известием о начале войны с
Наполеоном. При этом от задника к
авансцене медленно движутся сотни
вооруженных россиян. Мощный хоровой
эпиграф (“Силы двунадесяти языков
Европы ворвались в Россию”),
перенесенный в конец картин “Мира”,
теперь обретает особую логику и
становится героико-патриотической
увертюрой к “Войне”.
Вторая
часть спектакля производит наибольшее
впечатление. Картины “Войны” решены по-иному.
Здесь часто возникают три наклонные
платформы, которые последовательно или
одновременно выдвигаются из
сценической конструкции и тут же
занимаются либо партизанами, либо
солдатами противоборствующих армий.
Самая
большая 11 картина — “Горящая Москва” —
длится 30 минут и является главной удачей
спектакля. Особенно поражает момент,
когда французская армия во главе с
Наполеоном только подходит к пожарищу.
На контрастном фоне пылающего задника в
глубине сцены вначале появляются сотни
султанов и каски, затем головы солдат,
потом их тела и ружья. Они словно выходят
из-за Поклонной горы и делают первые
шаги в российской столице. Но земля
уходит из-под их ног, она проваливается
под толпами врагов, и они оказываются в
горящем аду. Действительно, как только
французы подходят к огненным стенам
московских домов, охваченных желтыми
клубами густого дыма, вся огромная сцена
начинает медленно опускаться. Французы
как буд-то оказываются в котловане
бурлящего вулкана — смертельной
ловушке, в которую их заманил гениальный
фельдмаршал Кутузов.
В
музыкальном отношении спектакль
заслуживает высокой оценки. Бертини
проделал колоссальную работу с
оркестром, хором и солистами, которые
достойно представляют партитуру
Прокофьева. Работая с таким гигантским
сочинением, постановщики максимально
сохранили его музыкальный текст.
Небольшие купюры сделаны только во
второй части оперы в соответствии с
рекомендациями самого Прокофьева.
Тонко
передавая душевное состояние героев,
музыка оперы потрясает грандиозностью
эпических сцен. Внимательному и
пунктуальному дирижеру в большей мере
удались лирические картины “Мира”, чем
массовые баталии “Войны”, где оркестру
порой не хватало патетической силы,
разнообразия и яркости красок, широты и
динамики. Прекрасное звучание хора
несколько компенсировало досадную
оркестровую блеклость, которая, видимо,
связана с осторожностью музыкантов,
впервые играющих столь объемную и
сложную партитуру. Спектакль идет на
русском языке с французскими титрами
над сценой. Несмотря на трудности
русского произношения, хор Парижской
Оперы успешно справился с возложенной
на него вокально-исторической миссией и
безупречно представил все массовые
сцены.
Объективности
ради, нужно сказать, что в “Войне и мире”
на парижской сцене одержали победу не
только российская армия, но и российский
вокал. В спектакле предстает целая
галерея изумительных образов. Чарующе-убедительно
исполняет Ахросимову Елена Образцова.
Величие и красочность ее большого и
редкостного голоса сочетаются с
блистательной артистичностью, внешним
обаянием и женской магией. Елена Заремба
в образе Элен Безуховой пленяет гордой
красотой и дивным голосом, в бархате
которого масса игривых нюансов. Леонид
Зимненко покоряет силой и яркостью
своего баса, создавая волевой и резко
очерченный образ старого князя
Болконского. Вокальное и актерское
дарование Зимненко наиболее полно
проявилось на втором спектакле (24
февраля), когда он потрясающе спел сразу
две партии — князя Болконского и
фельдмаршала Кутузова, заменив
простуженного Анатолия Кочергу.
Музыкальные критики Парижа назвали это
подвигом.
Кутузов
в исполнении Анатолия Кочерги — один из
наиболее впечатляющих героев спектакля.
Талантливый певец воплощает образ
легендарного фельдмаршала с редким
благородством и особой теплотой. Его
знаменитая ария прозвучала на премьере
так искренне и величаво, что сдержанная
парижская публика не смогла скрыть
своего восхищения и устроила артисту
овации, единственные по ходу спектакля.
Необыкновенно точно и темпераментно
предстает Наполеон в исполнении Василия
Герелло. Одаренный артист превосходно
передает высокомерие и
противоречивость вспыльчивого
императора. С истинно русской удалью
создает сразу два образа замечательный
певец Владимир Маторин. Его Балага и
Тихон Щербатый — это сильные самобытные
личности, живописные вокально и
сценически.
Среди
целой россыпи талантов и дарований
наибольший свет излучает Ольга Гурякова
в роли Наташи Ростовой. Молодая певица
является самой изысканной жемчужиной в
роскошном ожерелье исполнительского
состава парижского спектакля.
Великолепный, большой и чистый голос с
обилием живых, теплых красок в сочетании
с фантастическим артистизмом,
искренностью и эмоциональностью творят
на сцене подлинное чудо. Увидев ее,
Толстой и Прокофьев наверняка сказали
бы — “Она рождена Наташей!”. После
премьеры публика буквально ревела от
восторга, награждая каждого солиста
горячими аплодисментами. Мощное “браво”
гремело в зале, когда на поклоны вышла
Гурякова.
Музыкальные
критики ряда стран назвали постановку
оперы Прокофьева в театре на площади
Бастилии наиболее пышной, масштабной и
сказочной, которой никогда еще не было
со дня его открытия. Премьера оперы
стала большим событием в музыкальной
жизни Франции и Европы и явилась
свидетельством возрастающего интереса
на Западе к творчеству великого
русского композитора.
Накануне
премьеры автор этой публикации взял
два интервью.
Ольга
Гурякова:
«Наташа
мне безумно нравится»
—
Вы впервые поете партию Наташи
Ростовой. Чем она для вас интересна?
—
“Война и мир” — моя первая творческая
встреча с музыкой Прокофьева. Наташа мне
безумно нравится. Еще в юности, когда мы
изучали в школе роман “Война и мир”, я
просто бредила Наташей. Единственное,
что я абсолютно не могла принять — то,
что после смерти Андрея она вышла за
Пьера и целиком ушла в материнство. Мне
казалось, что Наташа должна была
оставаться верной своему чувству первой
любви. Теперь понимаю, что это жизнь. Но в
то время я не могла понять этого из-за
юношеского максимализма. Однако те
давние ощущения сегодня мне очень
помогают воплотить этот образ на сцене.
Я вспоминаю себя в возрасте Наташи и
стремлюсь ее представить предельно
достоверной.
—
Значит, работа над партией шла легко и
просто?
—
Нет. Особенно было трудно, когда я начала
ею заниматься еще дома. Совсем ничего не
выходило. Не могла найти нужные краски. А
ведь у Наташи практически в каждой фразе
меняется настроение. И, самое главное,
это всегда должно быть максимально
искренним, открытым и трепетным,
импульсивным и эмоциональным.
—
Что помогло вам преодолеть трудности?
—
Наверное, комплекс моих ощущений
юношеских лет и личный опыт первой
влюбленности. Может быть, и какие-то
общие черты в характере и темпераменте
моем и Наташи. В любой партии можно найти
точки соприкосновения с исполнителем.
Но все-таки не хочется играть себя: мы в
жизни часто бываем скучнее и проще, чем
герои, которых воплощаем на сцене.
Каждый раз, когда я выхожу на сцену петь
и играть, это для меня момент
неописуемого счастья! Партия Наташи —драгоценнейший
подарок судьбы. Я даже не ожидала, что
эта работа принесет мне так много
радости и счастья.
—
Ваш партнер Натан Гунн — исполнитель
партии Андрея, не знает русского языка.
Возникает ли из-за этого какое-то
недопонимание между вами?
—
Нет. Это удивительно и невероятно! Xотя
он — американец, но у меня ни на секунду
не появлялось ощущение, что Натан чего-то
не понимает. Этот актер внутренне
невероятно богатый. Он изучает русский
язык. На сцене я совершенно забываю о его
национальности. Языкового барьера
абсолютно нет. С первых репетиций у меня
с Натаном сложился хороший контакт.
—
Как проходили репетиции с Франческой
Дзамбелло?
—
Франческа — удивительный режиссер. Она
никогда не навязывает артистам свою
форму и манеру раскрытия образа. Она
ставит задачу, но дает полную свободу
для ее воплощения. И меня это очень
подкупает. Каждая ее репетиция — это
увлекательный творческий процесс, в
котором мы сами находим что-то новое,
берем находки друг у друга,
импровизируем, стараемся не повторяться.
Непрерывно идет какое-то внутреннее
бурление. Франческа, конечно, делает
какие-то замечания, что-то корректирует.
Фиксируется же наилучшее и главное. Для
артистов это чрезвычайно дорого и важно.
Мне приходилось работать с режиссерами,
которые детально очерчивали каждый шаг,
позу и жест актеру. В этом тоже есть своя
сермяжная правда, потому что от
физического действия рождается что-то
внутреннее. Но мне ближе работа, когда у
меня есть свобода самой почувствовать и
выразить то, что я чувствую.
—
Нравится ли вам оформление спектакля?
—
Да, подвижные декорации очень удобны для
смены картин. Поэтому нет тягучих пауз и
антрактов, утомляющих публику и
артистов. Франческа нашла потрясающий
сценический прием для сквозного
развития огромного спектакля. Когда
первая картина плавно вливается во
вторую, Наташа как бы засыпает, потом под
звуки бала она просыпается. Я думаю, что
публика так и не поймет, сон ли это
Наташи, или ее мечта, или реальность,
потому что она бежит, открывает двери —
на сцену врывается свет, входят лакеи,
бал начался, идет полонез. После пятой
разгульной картины, где предстает образ
развращенного Анатоля Курагина, мягко
отъезжает стена и появляется Наташа уже
в шестой картине — “В особняке у
Ахросимовой”. Она сидит в пальтишке с
чемоданчиком в ожидании своего Анатоля,
с которым решила бежать. Вот так
органически плавно сменяются все
картины спектакля. Это придумано
гениально!
—
Как шла работа с дирижером?
—
Гари — чудный, удивительный человек и
музыкант высочайшего уровня. Мне
посчастливилось: он отдельно занимался
со мной, и это мне доставило огромное
удовольствие. Не всегда у дирижеров есть
время для занятий с солистами. Гари же на
своих уроках очень тщательно и
кропотливо разобрал со мной каждую
сцену Наташи. Это было действительно
замечательно и продуктивно.
—
Что вам здесь доставляет особую радость?
—
Встреча и работа с Еленой Образцовой.
Для меня это подлинное счастье. У меня с
ней шестая картина — неудавшаяся
попытка Курагина похитить Наташу. В этой
большой сцене Образцова в роли
Ахросимовой — совершенно потрясающая.
Изумительная актриса и певица очень
темпераментно воплощает образ
родственницы Ростовых. И это такая буря,
такая стихия! Она, как лавина,
обрушивается на мою голову, причем не
фигурально, а вполне реально. На
репетициях Образцова то долбит меня
письмом по голове, то им же как бы дает
мне пощечину. Несколько раз это было
натурально. А на первой репетиции просто
заехала мне по физиономии. Конечно, тут
же извинилась. Но от этого у меня
рождалась какая-то внутренняя агрессия.
И сцена получалась необычайно правдивой.
Елена Васильевна — такой большой мастер!
Она часто смеется, постоянно шутит, без
конца устраивает за кулисами разные
хохмы. Это человек невероятно
энергичный, веселый и молодой во всех
отношениях.
Елена
Образцова:
«Петь
здесь очень легко»
—
Могли бы вы сопоставить спектакль
Большого театра, в котором когда-то
участвовали (в партиях Элен и княжны
Марьи), и нынешний?
—
Они совершенно разные. Спектакль
Большого был оформлен в соответствии с
эпохой, представленной в романе. Такие
же были костюмы. Это был высший свет,
настоящая аристократия. В Париже
немного сдвинуты акценты, поставлено
проще, но совершенно потрясающе
представлена война. Картины мира
развернуты скупо. У нас они были
показаны пышно и шикарно, как было в ту
эпоху. А здесь какой-то аскетизм, все
стены и двери — одинаковые. Спектакль
поставлен графически очень интересно.
Декорации обыгрываются за счет света.
Это хороший спектакль, он мне нравится.
—
Нравится ли вам репетиционный процесс?
—
Конечно. Мы репетируем замечательно.
Франческа — прекрасный режиссер. Она
совершенно изумительно ставит
спектакль, очень интересно работает с
певцами, хорошо делает актерские работы.
Эту необычайно приятную, добросердечную
женщину мы все бесконечно любим и
уважаем. Она очень профессионально и
быстро работает. У женщин эти качества
редкие: они любят много говорить.
Франческа почти не говорит, но много
делает. Мы репетируем каждый день по 8
часов.
—
Вы поете впервые на сцене Оперы
Бастилии. Какое у вас сложилось
впечатление об этом театре?
—
Петь здесь очень легко, потому что
хорошая реверберация звука. Я до сих пор
не могу понять — есть ли в зале
подзвучка. Думаю, что да. Только в Японии
залы без подзвучки. Но сделано это
потрясающе хорошо. Театр производит
сильнейшее впечатление. Это как
громадная фабрика, потому что костюмы и
декорации делаются в том же здании, где
находятся два зрительных зала и миллион
служебных помещений. Здесь совершенно
дивные репетиционные и прекрасные
артистические уборные. Театр
великолепный!
Виктор
Игнатов
©
2000, газета "Мариинский
театр"
|