Орган в России


До XVI столетия словом "варган" называли на Руси военные музыкальные инструменты типа небольших переносных органов-портативов. Портативом (от лат. portatum — переносный) называется маленький переносный орган, который исполнитель держал на колене или вешал на перевязи через плечо. Как правило, портатив был снабжен одним мехом, который приводился в действие левой рукой играющего, в то время как правая перебирала клавиши на клавиатуре.

В XVI и в начале XVII столетия под «варганами» русские источники нередко подразумевали органы-позитивы, а также большие церковные органы на Западе. Органы-позитивы (от лат. роsitum — поставленный) были разных размеров. Позитив ставился первоначально на стол, а в дальнейшем его начали устанавливать на полу. Он требовал специального качальщика мехов, в то время как на портативе исполнитель сам накачивал воздух в инструмент.

В России орган появился во времена Киевской Руси в XI веке из Византии. Изучение первых русских летописных известий об органах заставляет обратиться к истории византийской органной культуры. Краткие упоминания о высоком уровне органной культуры Византии мы находим почти во всех работах о древнем периоде развития русского музыкального искусства.

Непосредственное знакомство русских людей с византийской органной культурой было достаточно близким, поводом для этого служили приезды посланцев Киевской Руси в Константинополь с целью дипломатических или торговых переговоров. Этикет императорского двора отличался исключительной пышностью и сложностью и заключал традиционную последовательность обрядов, выполнение которых было совершенно обязательным как для императора, так и для послов. Богатство обстановки, хитроумные театральные эффекты должны были возможно сильнее воздействовать на чужестранцев. Музыке отводилась важная роль, а главными музыкальными инструментами византийского придворного быта были органы.

Во время пира органы использовались для подачи своеобразных сигналов. По этим сигналам следовало садиться или вставать из-за стола, «причем приглашенным внушалось следить за звуками органов, чтобы не нарушить правила пира и поступать сообразно общим требованиям пиршества». Приветственные возгласы — славословия («аккламации») исполнялись нередко в сопровождении органов. Аккламации, сочинявшиеся в честь императора или императрицы, звучали во дворцах и просто на улицах по пути шествия царственных особ.

Некоторые интересные детали, касающиеся византийских органов, содержатся в описании пневматического органа-позитива, сделанного в 867 г. арабом Гарун-ибн-Яхья. Во время празднества в столице Византии в честь отпускаемых на свободу пленных арабов в зал внесли неведомый для мемуариста предмет, «называемый al urgana; это был деревянный музыкальный инструмент, имевший прямоугольную форму и обитый крепкой кожей, под которой находились медные трубы. Открытая взорам публики небольшая часть вынесенных наружу позолоченных труб была установлена на фасаде инструмента в таком порядке, что каждая следующая труба была несколько длиннее другой, всего шестьдесят труб. Одна из стенок инструмента имела отверстие, в котором помещались раздувальные мехи, очень похожие на кузнечные. Их раздували два качальщика, в то время как музыкант-органист играл.

Киевское государство в конце Х и в XI столетии было могучей державой, стремившейся к культуре и знанию. В годы правления Владимира и Ярослава в Киеве были открыты школы для обучения детей служилой знати и духовенства. Среди князей встречались высокообразованные люди, любители книг, ценители изобразительного искусства и музыки.

В культурном обиходе киевского княжеского двора заметная роль отводилась инструментальной музыке: она была постоянным спутником княжеских пиров и развлечений. Состав инструментальных ансамблей того времени (гусляры, органисты, флейтисты) был типичен и для византийского дворцового обихода, где широко применялось сочетание органов-позитивов с цимбалами, а также с трубами и флейтами. Этот процесс творческого усвоения новых для русского искусства черт и элементов более высокого мастерства хорошо известен и может быть проиллюстрирован примерами из области зодчества, живописи и музыки.

Если взглянуть с этой точки зрения на известия русских летописей об «органных гласах», то совершенно естественно видеть в них упоминания об участии в княжеских пирах на Киевской Руси органов — портативов и позитивов — первоначально византийского происхождения. Эти музыкальные инструменты появились в Киеве подобно тому, как появились они в Западной Европе, то есть были привезены возвращающимися на родину русскими послами или отправлены Византией в подарок киевскому князю.

Открытое сравнительно недавно советскими реставраторами первое известное науке изображение древнерусского органа убедительно доказало, что в XI столетии орган на Киевской Руси отнюдь не был «заморской» редкостью.

Киево-Софийский храм (или «София Киевская») — древнейший архитектурный памятник, почти полностью уцелевший с XI столетия, — является замечательной «каменной летописью» Киевской Руси. Его мозаики и фрески дают драгоценный материал для изучения особенностей культуры и быта Киевского государства.

Фреска Киево-Софийского храма Фреска «Скоморохи», сохранившаяся на стене одной из двух лестничных башен собора, была впервые освобождена от покрывавшей ее масляной живописи в 1843 г. Ф.Г. Солнцевым. Затем фреска была снова записана и повторно реставрирована в 1920-х годах. Но только летом 1964 г. глубокая тщательная реставрация знаменитой фрески позволила выявить все ее детали и связать изображенных здесь лиц единым осмысленным действием. В центре фрески оказалось изображение пневматического органа-позитива, на клавиатуре которого играет сидящий справа органист, а две фигуры слева от органа — рабочие-кальканты, накачивающие воздух в органные мехи.

В ХIII веке татаро-монгольское нашествие надолго затормозило развитие Руси. Следующее упоминание об органах встречается только в XV веке.

После падения Византии (в 1453 г.) в Киев из Италии переехало много мастеров и музыкантов.Органы уже были в городе, но ухаживать за хитроумным инструментом и играть на нём не умели. Первым профессиональным органистом и мастером в России оказался монах Иоганн Сальватор (впоследствии получивший прозвание Иван Фрязин). Позже Иван Фрязин своего монашеского звания отрёкся, женился на русской и остался жить в России.

В 1613 г. (в год избрания Михаила Романова на царство) для развлечения двора были учреждены Потешные хоромы, продолжавшие традиции Потешной палаты, существовавшей при Годунове и Шуйском. Первое известие об органах, стоявших в Потешных хоромах, встречается в 1617 г. Органы имели нарядный, красочный внешний вид. Они не только обивались яркими материями, но украшались различной искусной резьбой, покрывались позолотой и т. д. Забота об украшении позитивов лежала на обязанности обслуживающего персонала Потешных хором.

Органная музыка звучала в эти годы не только в Потешных хоромах, но и в Грановитой палате Кремля. В ней давались торжественные посольские аудиенция и государевы большие церемониальные столы. Например, во время свадьбы царя Михаила Феодоровича в Грановитой палате играли «на цинбалах и на варганах».

Листы старинных документов сохранили некоторые имена органистов первых десятилетий XVII века: Томила Михайлов (Бесов), Мелентий Степанов, Андрей Андреев и Борис Овсонов. В период между 1625-1650 гг. в Москве работало несколько иностранцев, специалистов органного дела: поляки Юрий Прокуровский, Федор Завальский и голландцы братья Яган и Мельхерт Луны. Они состояли в штате Потешных хором одновременно с русскими органистами и своей деятельностью способствовали развитию органной культуры в России.

Придворный музыкальный быт использовал на первых порах достижения отечественной народной инструментальной культуры. Конечно, необходимость увеселять и забавлять царское общество и богатых бояр заставляла постепенно этих музыкантов приспосабливаться ко вкусам знати, отчего подлинный характер народного искусства менялся.

Народная инструментальная музыка, не признаваемая церковью, жила в творчестве гусельников, домрачеев, скрыпотчиков, сурначей, арганников и других исполнителей, постоянно принимавших участие в народных свадьбах, празднествах и различных скоморошьих представлениях. Со стороны церкви, однако, постепенно назревало все большее сопротивление «языческим», по мнению церковников, «потехам». Издание запретительной противоскоморошьей грамоты 1648 г. как вершинная точка в ряду враждебных мер, которыми на протяжении столетия - от Стоглавого Собора 1561 г. до середины XVII века - церковь стремилась подавить театральное и музыкальное творчество народа.

Церковь, ведя упорную борьбу против инструментальной, в том числе и органной музыки, не ограничивалась только административными мерами. Чтобы внушить отвращение к органу и другим инструментам, духовенство настойчиво внедряло в сознание народа взгляд на инструментальную музыку как на одно из средств «прельщения душ человеческих» служителями чуждой еретической религии католиков. При этом подчеркивалось значение органа исключительно как церковного инструмента на Западе и всячески затушевывалась историческая светская роль органа как на Западе, так и в России.

В царском быту органы считались «государевой потехой», их часто называют «государевыми арганами». Тот факт, что всех иностранных органистов, а также некоторых русских (например, Якушку Тимофеева) приводили к «крестному целованью» (присяге) и заставляли принимать обязательство «никакой хитрости» с органами «не учинять», говорит о важном значении, которое придавалось органному музицированию в жизни московского двора.

Как выглядели небольшие отечественные органы в России XVII столетия? Об этом можно судить по изображению позитива в «Букваре» Кариона Истомина. Около этого изображения помещена стихотворная строчка: «Умен человек всем благ - яко орган звучит». Интересна ассоциация: гармоничную личность человека, умно пользующегося всеми своими достоинствами, Истомин уподобляет стройно звучащему музыкальному инструменту, в котором множество труб приведено в логичное умное согласие.

Орган, изображенный в «Букваре» Истомина, имеет вид большого ящика с одной клавиатурой и двадцатью четырьмя трубами над ней. Фасад инструмента украшен резьбой по дереву и расписан узорами в виде цветочных лепестков. Думается, что Истомин выбрал данный тип органа - как более характерный и чаще встречающийся в народной практике; в придворном обиходе бытовали органы и значительно больших размеров.

При царе Алексее Михайловиче часто устраивались органные потехи. Однако во времена его царствования произошел один из трагических актов в истории органа на Руси, когда примерно две тысячи инструментов были собрана, отвезены на подводах в Замоскворечье и сожжены.

Развитие органной культуры в России второй половины XVII века связано с деятельностью талантливого органиста и органного мастера Симона Гутовского и созданной им русской органной школы. Гутовский, более тридцати лет состоявший при московском дворе в должности органиста, был разносторонне одаренным художником, оставившим значительный след в истории отечественной культуры. Личность Гутовского поражает многообразием способностей, громадной творческой энергией и смелостью задуманных и осуществленных планов. Симон Гутовский был не только музыкантом-органистом и создателем клавишных инструментов. Это был даровитый самородок, мастер на все руки, по широте своих интересов напоминающий замечательных деятелей итальянского Возрождения. Достаточно сказать, что началом нотопечатания в России мы обязаны именно Гутовскому. В 1677 г. он изобрел станок, при помощи которого печатали нотные оттиски.

Деятельность Симона Гутовского дала сильный толчок развитию русской органной культуры. Воспитанный в традициях польской инструментальной школы, славившейся во всем мире, мастер обладал обширными теоретическими и практическими знаниями в области органостроения. Органы Гутовского звучали не только в России, но и в качестве подарков царя были отправлены в Персию и Бухару.

Во времена царствования Петра I инструментальная музыка умело использовалась в совершенно новом по сравнению с предыдущим столетием качестве. Торжественный стиль прославления побед русского оружия требовал масштабности, больших исполнительских коллективов, мощных музыкальных инструментов, звуки которых. бы разносились далеко кругом. Музыка сопутствовала главным событиям общественной жизни. Хор во время торжественных шествий исполнял приветственные канты, инструментальная музыка (трубы, литавры, орган, большие ансамбли духовых) производила внушительное впечатление на многочисленных слушателей. Эпоха преобразований Петра I характеризуется в области музыки полной победой светского искусства над искусством церковным. Церковная музыка не только уступала шаг за шагом свои позиции, начиная играть подчиненную роль по отношению к различным формам светской музыки, но и сама все более и более превращалась в музыку придворную, поющую «Осанна!» государственной власти.

Петр I пригласил в страну много иностранных ученых, мастеров и ремесленников, поэтому в России открылось значительное количество иноверческих церквей, естественно с органами. В этот период в Россию попадают два органа знаменитого северо-германского мастера Арпа Шнитгера.

Однажды во время своего посещения города Герлитца (Германия) Петр I был настолько потрясен органом мастера Каспарини в тамошней церкви и игрой органиста, что обратился к нему с просьбой сделать план органа для ни больше ни меньше как Успенского собора Московского Кремля. Но проект этот не осуществился, хотя усердный органист представил даже две диспозиции гигантских инструментов. Очевидно Петр I не отважился пойти на откровенный конфликт с православной церквью.

В XVIII веке игре на органе обучали в нескольких учебных заведениях. Первые публичные органные концерты в Москве были организованы в конце XVIII века (И. Геслер), тогда же распространилось домашнее музицирование.

Как описывали внешний вид органа в XVIII веке? В одном из изданий того времени (1793 г.) этот инструмент был описан следующим образом: «Орган относится также к сему роду (к духовым инструментам). В оном надлежит различать утвержденные вверху трубочки, а внизу клависы и толстые трубы, идущие до самого конца. Орган бывает совершеннее, больше и громче всех инструментов. В трубочки впускают воздух посредством мехов; воздух расходится по каналу в духовой трубе, имеющей небольшие заслоночки, кои посредством ключей содержат трубочки запертыми или отверстыми. В большом органе находится около трех тысяч трубочек, расположенных как в большом, так и малом буфете или позитиве. Обыкновенные голоса органа суть: принсипал (principal) подлежащий зрению, кроморн, дрожащий голос человеческий, и проч.; каждый из сих голосов производит различный звук, и посредством оных подражают всякого рода духовым инструментам».

Новый раздел истории отечественной органной культуры тесно связан с эпохой М.И. Глинки. Любимые пьесы Глинки перекладывались порой для органа еще при жизни композитора. Об этом свидетельствуют партитурные рукописные копии «Полонеза» из «Ивана Сусанина» и «Вальса-фантазии» с пометкой В.Ф. Одоевского: «Дано г. Герье для делаемой им обработки для органа». Органные обработки глинкинских сочинений звучали и в открытых концертах, как то было, например, в прощальном (перед отъездом в Петербург) концерте певицы Д.М. Леоновой в Москве 26 марта 1856 г. В объявлении о концерте особо подчеркивалось, что будет исполнена в первый раз «Молитва» М. Глинки с аккомпанементом органа.

В XIX - XX веках Г. Штиль, Л. Гомилиус, Ж. Хандшин (Гандшин), Л. Бетинг, Т. Бубек и Б.Л. Сабанеев заложили основы русской профессиональной школы в Петербурге и Москве.

В 1862 г. была открыта Петербургская консерватория, в которой сразу начал свою работу класс органа. Этот класс вел (до 1869 г.) молодой, талантливый органист и композитор Генрих Штиль. 35 лет в консерватории не было собственного органа и занятия проходили в лютеранской церкви Св.Петра и Павла на трехмануальном органе фирмы "Э.Ф. Валькер" с двойной педальной клавиатурой. Обучение учеников, пожелавших кроме основной специальности заниматься и на органе, оплачивал А.Г. Рубинштейн. В 1862/63 гг. органный класс окончил лишь один студент, Газенберг, в 1863/64 гг.- Герман Лярош, будущий крупнейший музыкальный теоретик. Позднее, в 1865 г. - П.И. Чайковский. Консерватория планировала установку двух органов, но из-за недостатка средств пришлось обойтись одним: в 1897 г. появился орган фирмы "Э.Ф. Валькер" в Малом зале.

С 1909 по 1917 гг. классом руководит Жак Хандшин, швейцарец по происхождению, ученик Гомилиуса. После его отъезда из Советской России некоторое время класс вел Николай Ванадзинь, вернувшийся затем в Ригу и долгие годы ведший успешную и славную службу на поприще латышской музыки. С 1923 по 1970 гг. бессменным руководителем органного класса был Исайя Александрович Браудо - ученик Московской консерватории по классу фортепиано профессора Гольденвейзера. Среди его учеников Нина Оксентян, Ваагн Стамболцян, Анастасия Браудо, Валерий Майский, Марк Шахин, Наталья Сиротская, Роза Каримова (впоследствии педагог по органу в консерватории Ташкента), Зара Джафарова (долгие годы работавшая профессором органа в Бакинской консерватории). Один из наиболее последовательных учеников Браудо довоенного периода - Арсений Николаевич Котляревский (умер осенью 1994 в Киеве) развил активнейшую деятельность по пропаганде органной музыки.

В 1866 г. была открыта Московская консерватории, но класс органа начал работать лишь в 1885 г., когда консерватории были подарены сразу два органа мастера Фридриха Лядегаста (Юргенсоном и Хлудовым). Первым педагогом класса органа стал Эдуард Лангер (сын московского пианиста и органиста Леопольда Лангера). В 1890-1900 гг. руководителем класса был Людвиг Бетинг (воспитанник Петербургской консерватории), в 1897-1898 гг.- органист Пеетерс из Пярну, в 1900-1901 гг. - Борис Рамзей (органист англиканской церкви). Учениками Б. Рамзея стали Б.Л. Сабанеев и первая женщина-органистка Мария Губен. В эти годы прошла установка и открытие органа в Большом зале. В 1903-1904 гг. класс органа ведёт Б.Л. Сабанеев, который написал значительное число статей об органе Большого зала косерватории и составил его схему. В 1905-1910 гг. во главе класса - Теодор Бубек, который создал ряд сочинений для органа, в том числе известную поэму "Сестра Беатриса". В 1910-1913 гг. класс ведёт Л. Бетинг, а в 1914-1918 гг. классом опять руководит Б.Сабанеев. В это время у него учатся Ольга Францмане и Николай Штромбах. В 1918 г. после смерти Сабанеева некоторое время класс вела О.Францмане.

Следующий благотворный период органного класса Московской консерватории связан с именем Александра Фёдоровича Гедике, который вел его с 1923 по 1957 гг. Среди его учеников - Михаил Старокадомский, Игорь Вейсс, Гарри Гродберг, Леонид Ройзман, Сергей Дижур и многие другие.

С 1957 по 1989 гг. руководителем класса был профессор Леонид Исаакович Ройзман, воспитавший целую плеяду органистов, среди них: Наталья Гуреева (ныне профессор Московской консерватории), Галина Козлова (профессор консерватории в Нижнем Новгороде), Этери Мгалоблишвили (профессор Тбилисской консерватории), Леопольд Дигрис (возглавивший литовскую органную школу), Олег Янченко (ныне профессор Московской консерватории), Галина Семёнова (ведущая класс органа в училище при Московской консерватории), Борис Романов (долгие годы декан фртепианного факультета училища при Московской консерватории), Владимир Тебенихин (положивший начало органной музыке в Казахстане), Александр Фисейский, Алексей Паршин (ныне доцент Московской консерватории), Алексей Шмитов (успешно выступивший на конкурсе в Шпайере и также обучающий в училище юных органистов), Рубин Абдуллин (ныне ректор Казанской консерватории), Любовь Шишханова (солистка Ярославской филармонии) и множество других, а также многочисленные стажеры и аспиранты.

В 1957 г. при Министерстве культуры была создана постоянная комиссия по органостроению, в которую входили такие авторитетные специалисты И.А. Браудо, А.Ф. Гедике, Л.И. Ройзман. Эта комиссия, позже преобразованная в Органный совет при Министерстве культуры СССР, просуществовала до 1990 г.

В период 1958-1959 гг. был проведен ремонт органа "А.Кавайе-Колль" в Большом зале Московской консерватории, а также установлены новые органы в Малом зале (орган фирмы "А.Шуке"), в 47 (орган фирмы "Ригер-Клосс", подарок Н.С. Хрущёва) и 44 (орган мастера Г.Ляманна) учебных классах. Новый орган фирмы "Ригер-Клосс" получила и Московская филармония.

С 1959 по 1974 гг. были проведены реконструкции и установлены новые органы в Баку, Донецке, Горьком, Таллине, Ленинграде, Вильнюсе, Ташкенте, Ереване, Минске, Тбилиси, Алма-Ате, Риге, Новосибирске, Одессе, Киеве, Казани, Ленинграде, Львове, Свердловске и других городах. Установка новых органов и реконструкция действующих активно продолжалась вплоть до 1989 г. Впоследствии такая деятельность была свернута из-за недостатка финансовых средств.

В 90-х годах, несмотря на все трудности, новые инструменты появились в Вятке, Краснодаре, Светлогорске, Архангельске, Тюмени, Сургуте, Москве, Казани.


Переход к Перечню разделов